Джус Аккардо - Прикасаемый

Ой.

— Я рекомендую начать тебе оперативную работу в течение нескольких дней. Я хочу, чтобы ты разыскала информацию об этих подпольных Шестерках как можно скорее. Что-то подсказывает мне, что, пожалуй, наш лучший путь найти их — это ты и, возможно, Алекс.

— Алекс? Как будто ты собираешься типа объединить нас в команду или вроде того?

— Это было бы проблемой?

Гол! Разве могла бы удача повернуться ко мне лучше? Я проглотила усмешку и нахмурилась.

— Ну, буду честной, это не моя идея для вечеринки. Он — не моя любимая личность.

— Вы вдвоем кажетесь довольно дружелюбными.

— Умм, алло? Пыталась произвести на тебя впечатление, подписав контракт с новым парнем. У меня ощущение, что я, подходящая к нему и отправляющая его яйца ему в горло, точно бы не склонила его к идее Деназена.

Папа засмеялся. Вообще-то, он хихикал. Я никогда до этого не слышала его смеха. Если бы я не ненавидела его так сильно, этот звук заставил бы меня улыбнуться. Он включил поворотку и свернул на стоянку Деназена.

— Я думаю, все сложится удачно для всех.

Они не позволили мне увидеть Алекса снова в тот день. И в следующий. Отец уверял, что он в порядке и делал успехи с правильными людьми в Деназене.

Я стояла перед зеркалом, пытаясь решить, должна ли я собрать волосы или распустить их. Бренд всегда любил распущенные. Говорил, что от этого я выглядела дикой, и это мне шло. В итоге, я сделала так, как хотел бы Бренд.

В конце концов, это был его день.

Я разгладила юбку и бросила на себя последний взгляд перед тем, как захватить маленький, зеленый, набитый сверток, который я копила месяцами. Засунула его в карман и спустилась вниз. Папа ждал меня у двери, одетый в один из точно таких же костюмов, которые он постоянно носил на работу, и глядя на часы. Мы немного опаздывали.

Поездка к похоронному дому была слишком короткая, и в то же время слишком долгая. Атмосфера в машине стала холодной и неуютной, поэтому мне не терпелось выйти. Но, тем не менее, я не спешила прибыть к месту назначения. Мой мертвый лучший друг. Угнетающая комната. И много плачущих людей, о большинстве из которых я знала очень мало, но все они собрались в одном месте из-за него. Не лучшие времена.

Я спросила прошлым вечером у папы, как идут дела у Алекса. Но всё, что он мне ответил, это то, что они настояли, чтобы Алекс оставался на время своей подготовки в Деназен, и я смогу увидеться с ним завтра. Я поинтересовалась, мог бы Алекс присутствовать на похоронах. Отец ответил, что нет.

Итак, я сама по себе, застряла в первом ряду в церкви рядом с тетей Кайрин. Эта женщина выглядела просто ужасно. Без макияжа она казалась раз в десять старше, чем была. Губы сжаты в тонкую линию, глаза смотрят прямо перед собой. Гроб из красного дерева стоит рядом с церковным алтарем. Я вижу, как шевелятся губы преподобного Кэпшоу, до меня даже долетают какие-то слова о случившийся трагедии, но, если честно, я не особо прислушиваюсь.

Я сосредоточилась на папе, который сидел в первом ряду рядом с дядей Марком. В отличие от своей жены, Марк плакал открыто, сжимая руку брата для поддержки и бормоча извинения своему мертвому сыну. Меня затошнило. Пришлось дважды прикусить язык, чтобы не подпрыгнуть и не закричать: «Это его вина, а не ваша!»

В похоронном доме стояла суматоха. Приходили друзья и соседи, чтобы засвидетельствовать своё почтение и выразить сочувствие. Люди, которые знали Бренда, не видевшиеся с ним годами, появлялись из ниоткуда, чтобы оплакать его смерть. Парни, с которыми он ходил в среднюю школу, девушки, когда-то влюбленные в него, люди, едва его знавшие, но при этом все утверждавшие, что они его самые лучшие друзья. Наблюдая за всем этим, я хотела заорать во всё горло. Все они стояли в углу, пытаясь обскакать друг друга в едва сдерживаемом шепоте.

— Я разговаривал с Брендом в ночь происшествия! Он казался чем-то взволнованным. — Это был Мэнни Фаллоу, парень, которого Бренд никогда не любил, и который уехал из своего района, избегая с ним ежедневных встреч, начиная с четвертого класса. От этого парня всегда пахло нафталином.

— У нас должно было быть свидание в следующую пятницу. Мы были так увлечены друг другом. — Это уже Джина Барнес, его давнишняя подружка, с которой он уже несколько лет и словом не обмолвился. Увлечены друг другом? Бренд только месяц назад упомянул, в какую гламурную шлюху превратилась Джина. Он бы ни за что не коснулся шеста после сорока ног.

— В следующем месяце мы собирались снять квартиру на двоих. Он уже почти внес свою половину оплаты, — заметил Виктор Дженсен, продавец в магазине скейтов, где работал Бренд. Я точно знала, что они с Брендом вдрызг разругались поле того, как Бренд уличил того в воровстве налички из кассы.

Это было уже слишком.

К счастью, на самой церковной службе и захоронении присутствовала только семья. А так как наша семья состояла на сегодняшний день только из меня, отца, дядя Марка и тети Кайрин, церковь была практически пустой. Ну, мама, конечно, тоже была членом нашей семьи, но как можно брать в расчет кого-то, кого даже не помнишь?

Отец Кэпшоу закончил свою проповедь и благословил гроб, когда шесть человек вышли из-за алтаря, чтобы поднять его. Мне пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы удержать себя в руках, когда те прошли мимо. Все шестеро были одеты в одинаковые стандартные синие костюмы. Отец — редкостный подонок.

Мы оказались в проходе между рядами в церкви, когда они продвигались мимо, и последовали за ними к катафалку. По дороге на стоянку я увидела парня, стоящего чуть в стороне. На нем были обыкновенные черные джинсы и коричневая рубашка на кнопках. Я вспомнила, что видела его в похоронном доме, но он стоял отдельно от остальных из школы. Он расположился в углу комнаты, ни с кем не разговаривая, в глазах его была печаль. Он и нам ничего не сказал, когда мы прошли мимо, только наблюдал за шестью мужчинами из Деназен, грузившими Бренда в жуткую черную машину, чтобы отправится к конечному пункту назначения.

Когда мы отъезжали, я оглянулась. Парень исчез.

Солнце, наконец, выглянуло из-за облаков, когда отец Кэпшоу зачитал еще одну длинную речь о трагедии потери кого-то столь юного и полного жизни. Он монотонно говорил и говорил об отзывчивости Бренда к людям и его нежной, негромкой доброте.

Металлический складной стул подо мной медленно проваливался в грязь.

Над головой непрерывно кружилась большая гудящая муха.

Рядом со мной тетя Кайрин начала напевать.

— Мирная душа Бренда Кросса будет с нами всегда. Его запомнят как доброжелательного и душевного человека, у которого всегда находились добрые слова для всех…