Джус Аккардо - Прикасаемый

Пальцы Кайла сжали мое запястье, как только мужчины (один одетый в темно-синий костюм, другой — в то же самое облегающее трико, которое носила группа у ручья) стали наступать. Они следовали за нами в шаг, мы назад, они вперед.

Я повернулась к лестнице в другом конце кухни, которая вела в комнату Курда, где стоял третий мужчина в обтягивающей одежде с пистолетом с лекарством в руке, блокируя нам выход. Должно быть хоть что-то, что угодно, что я могла бы использовать как оружие. Теперь мы отступили в середину комнаты, заманенные в ловушку. Я вытащила большую чугунную сковороду с полки над головой и стала размахивать ею перед собой.

— Присмирить и захватить обоих, приказ Кросса, — сказал костюм с безучастным лицом. Он сделал выпад в мою сторону, пока человек позади нас потянулся к Кайлу.

Кайл напоминал ниндзя, с легкостью уклонившись от захвата и ныряя под мужчину. Провернувшись полный круг, он стукнул правым локтем в грудь мужчины. Он сильно ударил повернутым кверху кулаком по бедру противника. Нападавший рухнул на пол, вопя от боли.

Другой мужчина в трико двинулся вперед, потому что парень в костюме схватил меня за плечо. Я снова взмахнула сковородой, промахнулась мимо его головы, но попала по его плечу и услышала удовлетворяющий шлепок. Он от удивления ослабил свою руку, и я вырвалась.

Но недостаточно далеко.

Он быстро оправился и снова бросился вперед. На этот раз, вместо холодного, беспристрастного взгляда, он одарил меня разгоряченным рычанием. Сильно замахнувшись, он ударил меня по лицу. Все затанцевало и завращалось. Щека будто взорвалась.

Я едва осознала, что меня толкнули, и приземлилась на правое запястье и колено. Зрение достаточно прояснилось, чтобы увидеть, что мужчина замахивается снова. Я кинулась ему в ноги, чтобы сбить его, но Кайл оказался быстрее. В мгновение он оказался передо мной, перехватив руку мужчины прежде, чем та коснулась моего плеча.

Секунды не происходило ничего. Кайл замер. Глаза встретили мои, на его лице ужас. А затем, как в голливудских спецэффектах, кожа мужчины стала скукоженной и серой. За несколько секунд он буквально развалился, не оставив ничего, кроме груды одежды с кучкой пыли посередине.

Позади нас двое других мужчин пошевелились.

— Мисс Кросс. — Присмирить и захватить обоих, приказ Кросса… Боже, кем, черт возьми, был мой отец?

Я поднялась на ноги, комната все еще немного вращалась. Кайл схватил мою руку, и мы кинулись в дверь и через лужайку Курда. Присмирить и захватить, задница.

— Вперед, вперед, вперед!

Спустя час мы спрятались под деревом позади моей средней школы. Могло ли быть так, что этим утром я нежилась на солнце, наслаждаясь первыми днями лета? Казалось, прошли недели. Неужели только несколько часов назад мой отец был просто ушедшим в себя хладнокровным адвокатом, в глазах которого я ничего не могла сделать правильно? А теперь кем он был? Главой какой-то супер секретной проекта, который использовал людей со странными способностями в качестве оружия?

— Мне нужно знать, — прошептала я едва слышно. Мой желудок уже знал ответ, но все же… Без подтверждения оставался маленький проблеск надежды, а надежда могла быть опасной штукой. — Мой отец говорил, что она умерла, он знает? Что она там, я имею в виду. Он знает, что моя мама все еще жива?

Кайл кивнул.

— Прости. — Он выглядел сожалеющим и печальным. А еще немного напуганным. Уголки его губ были опущены, лицо помрачнело. Он подвинулся ближе, взяв мои руки. — Он лгал тебе. Ты не можешь ему доверять.

Когда мы убегали от Курда, я все еще решала, что же делать с Кайлом. Наблюдение за тем, как он справлялся с теми парнями, доказало, что он был более чем способен позаботиться о себе. Так что же мешало мне пожелать ему удачи и прогнать его в веселую недальнюю дорогу? Сначала это был взгляд его глаз, когда он требовал отдать мою обувь у ручья. Истинный страх. Тот же самый страх отразился на его лице, когда он говорил об отце у Курда, и когда рассказывал мне, что мама находится в Деназене. Сейчас тот же самый страх вернулся, но на этот раз для меня.

Это было новым и заставляло меня чувствовать небольшой трепет, что абсолютно не приветствовалось. Я должна суметь позаботиться о себе довольно долгое время. Мне не нужен никто, прикрывающий спину, разве что, может быть, Бранд. Однако я не вырывалась.

— И она не может уйти, да? Он не позволяет?

Он нахмурился и кивнул.

Что за человек делает такое людям? Своей собственной жене? Тот же самый человек, который не думает дважды по поводу использования подростка ради убийств, вот кто. Тот человек, которому нельзя доверять. Кайл был прав. Идти домой — не вариант.

Кайл прошел через ад в руках отца, я не могла покинуть его. Часть меня чувствовала себя ответственной, в то время как другая часть чувствовала… что-то еще. Что-то, чего я не вполне могла объяснить. Что-то такое, наподобие его беспокойства за меня, которое одновременно было для меня неудобно и заставляло кровь бежать по венам быстрее.

— Расскажи мне о ней. — В груди болело. Знала ли она мое имя или как я выгляжу? Знала ли она, что ее собственный муж в ответе за то, что ее держат там. — Расскажи, какая она.

— Очень похожа на тебя, добрая, но сильная. Она научила меня выживать. — Он наклонил голову в сторону, изучая меня. Мои руки были все еще вего, он перевернул их. Большими пальцами он проводил круги по моим ладоням. По спине побежали мурашки. — У тебя такие же руки.

— Она… — Я сглотнула ком, подкативший к горлу. — Она может делать то, что ты?

Он покачал головой.

— Она может становиться кем-то еще.

— Становиться кем-то еще? — Дрожь волнения промчалась по моему телу.

— Изменять свою внешность. Они иногда используют нас как команду. Она становится кем-то, кого цель знает, уводит их в тихое место, чтобы я мог наказать их.

Я встала и отвернулась. Я не хотела, чтобы Кайл или кто-то еще видел, как слезы текут по моим щекам.

— Как он мог сделать такое ей? Мне? — Я кружила вокруг, голос неровный. Забудьте слезы, вызовите гнев. — Как он мог запереть ее и сказать мне, что она умерла! Она была там все это время?

Кайл не ответил. Когда я повернулась, он зачарованно смотрел в небо.

— Сью обычно рассказывала мне о мире снаружи. Поздно ночью, когда не спалось, она приходила ко мне в комнату и рассказывала мне истории о вещах, которые я мог бы делать и видеть, людях, которых я мог бы встретить. Иногда она плакала среди ночи, когда думала, что никто не слышит. Но я слышал. Я всегда слушаю.

Теперь слезы потекли сильнее. Мне было проще. Все это время мама была для меня призраком, не более. Безголосым, бестелесным плодом моего воображения. Насколько, должно быть, тяжелее было ей знать, что я была снаружи, жила с человеком, который держал ее взаперти, словно животное?