Лорен Оливер - Алекс

- Вы не понимаете, - я снова попытался объяснить ему. – Вам грозит опасность. Нам всем.

Но теперь он не кричал: он ревел. Все его слова смешались, слились в один протяжный вой:

- Убирайсяубирайсяубирайся!

Я толкнул его на пол, зажав ему рот ладонью, но было слишком поздно. Снаружи доносились голоса и хрустящий звук сухих листьев. Когда я отвлекся, мужчина с силой укусил меня за руку.

- Убирайсяубирайсяубирайся! – он начал вопить в ту же секунду, когда я отдернул руку. – Убирайсяубирайсяуби…

И лишь первая очередь выстрелов заставила его замолчать.

Я скатился с него как раз вовремя и сразу бросился на пол, прикрыв голову руками. Меня обдало дождем из древесных щепок и штукатурки, когда стену изрешетило градом пуль. Где-то вдалеке послышались новые выстрелы. Они нас обнаружили.

Дверь со скрипом открылась. Пучок солнечных лучей наполнил комнату. Я лежал тихо, не шевелясь и едва дыша, прислушиваясь к их разговору.

- Этот мертв. – Половицы скрипнули; что-то скользнуло в угол комнаты.

- Что насчет второго?

- Не шевелится.

Я затаил дыхание, приказывая телу не шевелиться, не смея даже дернуться. Если мое сердце и билось, то я не ощущал его ударов. Время снизило свой темп, растягивая секунды, как сахарный сироп.

Я убивал лишь раз в своей жизни, когда мне было десять, незадолго до моего переезда в Портленд. Старик Хикс, так мы звали его. Шестидесятилетний, самый старый из тех, кто жил в ту пору в Дебрях; еле ковылявший из-за артрита, прикованный к постели, ослепший, испытывавший мучительную боль изо дня в день. Он умолял нас убить его.

- Когда кобыла совсем плоха, ты делаешь ей одолжение, пристрелив ее. Позвольте мне умереть. – Он часто повторял. – Ради всего святого, позвольте мне умереть.

Мне пришлось сделать это. Я знал, что смогу. Я знал, что был готов к этому.

- Ага, – один из мужчин встал надо мной. Пнул носком ботинка мне прямо между ребер, затем присел рядом на корточки. Я чувствовал, как его пальцы скользят по моей шее в поисках пульса. – Как по мне, так и этот то…

Я перевернулся, захватил локтем его шею, потянул его на себя, и мы вместе рухнули на пол, в то время как второй регулятор взвел курок и дважды выстрелил. Меткий. Первый, которого я использовал, как живой щит, получил две пули в грудь. На долю секунды стрелок замер в нерешительности, осознав, что он только что убил своего напарника; и в тот же миг я спихнул с себя его тело, прицелился и нажал на курок.

Я убил его с первого выстрела.

Это так же просто, как прокатиться на велосипеде. Вдруг я подумал о Лине, о том, как она мчалась на своем велосипеде вниз к морю: расставив ноги, заливаясь смехом, когда шины ее велосипеда увязли в песке. Я поднялся и обыскал тела, проверяя, есть ли у них деньги, документы, оружие.

Иногда люди совершают ужасные вещи из самых лучших побуждений.

(vk.com/deliriumrussia)

- Твой самый ужасный поступок?

Мы лежали на одеяле на заднем дворе дома номер 37 по Брукс-стрит, как и в любой другой день того лета. Лина лежала на боку, положив ладонь под щеку, распустив волосы. Такая красивая.

- Мой самый ужасный поступок… – Я сделал вид, что задумался. Потом, обхватив ее за талию, усадил себе на колени, пока она, визжа и смеясь, умоляла меня перестать щекотать ее. – Это то, что я подумываю сделать сейчас.

Рассмеявшись, Лина оттолкнула меня:

- Я серьезно, - произнесла она, положив ладонь мне на грудь.

На ней был топ на лямках, из-под которых выглядывали бретельки ее бюстгальтера – бледно-розового цвета, такого же, как коралл или морская ракушка. Я протянул руку и пробежался пальцем по изящному изгибу ее ключиц, моей любимой части ее тела, прекрасной, как силуэт маленьких крыльев.

- Ты должен мне ответить, - настояла она. И я почти ответил. Я чуть было не рассказал ей все. Я хотел, чтобы она сказала мне, что все хорошо, что она по-прежнему любит меня, что никогда не уйдет. Но она просто нагнулась ко мне, примкнув своими губами к моим; ее волосы, свесившись вперед, легонько коснулись моей груди, и когда она выпрямилась, ее медовые глаза засияли. – Я хочу узнать все твои темные страшные секреты.

- Все? Уверена?

- Ага-а.

- Ты снилась мне прошлой ночью.

В ее глазах заиграла улыбка. – Хороший был сон?

- Иди ко мне, - ответил я. – Сейчас покажу.

Я повалил ее на одеяло, прижавшись к ней всем телом.

- Ты жульничаешь! – Лина рассмеялась. Ее волосы веером были разбросаны по одеялу. – Ты так и не ответил.

- Мне нечего ответить, - сказал я, целуя ее. – Я просто ангел.

Я просто лжец.

Даже тогда я врал. Она заслуживала ангела, а я просто хотел им быть для нее.

В Крипте, часто сидя без сна, я размышлял над тем, о чем должен был ей рассказать; я составлял список того, в чем признаюсь ей, если когда-нибудь увижу снова – например, в убийстве старика Хикса, как я тогда трясся от ужаса, и Флику пришлось держать меня за руки, чтобы они не дрожали. Обо всех сведениях, которые я передавал изгоям, находясь в Портленде, кодированных сообщениях и сигналах – обо всех сведениях, которые использовались неизвестно как и неизвестно для чего. Я признался бы ей в каждой лжи, которую говорил и которую вынужден был сказать. О тех случаях, когда я говорил, что мне не страшно, но был жутко напуган.

И в этих последних прегрешениях: убийстве двух регуляторов.

И еще одного, попавшегося мне на пути.

Потому что когда я расправился с теми двумя, а затем вышел из полуразрушенного дома, чтобы оценить повреждения, я заметил кого-то знакомого: Роман, охранник из Крипты, лежал на груде листьев, а из его груди торчала рукоятка ножа; его рубашка была насквозь пропитана кровью. Но он был жив. Дыхание булькающим звуком раздавалось в его глотке.

- Помоги..мне, - произнес он, задыхаясь. Взгляд его вперился в небо, а глаза закатывались в агонии, дикие, как у больного животного. И я вспомнил слова старика Хикса: «Когда кобыла совсем плоха, ты делаешь ей одолжение, пристрелив ее».

И я сделал это. Я помог ему. Ведь он и так умирал, медленно. Я выстрелил ему в голову, чтобы все быстрее закончилось.

Прости меня, Лина.

Мы потеряли троих в той битве, но оставшиеся из нас отправились дальше. Мы двигались медленно, зигзагообразными путями. Каждый раз, слыша о населенном хоумстиде, мы старались разведать о нем. Роджерсу нравилось находиться в компании людей, собирать информацию, иметь возможность пообщаться с другими борцами за свободу, пополнить запасы оружия, обмениваться товарами. Я же думал только об одном. Каждый раз, когда мы приближались к какому-то лагерю, надежда поднималась во мне с новой силой. Может быть, в этом…может, на этот раз…может, я найду ее здесь. Но чем больше мы удалялись от Портленда, тем больше я волновался. Бесполезно, мне не найти Лину. Я даже не смогу узнать, жива она или нет.