Дж. Уорд - Возрожденный любовник

Как продумано с их стороны.

Воистину, Роф был таким хорошим королем. Осторожничал, чтобы не действовать поспешно и без доказательств… и, тем не менее, было очевидно, что он собирался использовать любое доступное оружие.

Не то, чтобы Кор винил Избранную… вовсе нет. Однако он должен был убедиться, что она в безопасности. Просто удостовериться, что его враги, хоть они и использовали ее, не обращались с ней плохо.

О, как его проклятое сердце измучилось при мысли, что ей могли причинить хоть какой-то вред…

Пока Кор обдумывал свои перспективы, с севера пришел холодный ветер, пытаясь пронзить саму его сущность. Но было слишком поздно. В его сердце уже зияла рана.

Та женщина сразила его так, как не смогло ни одно боевое ранение, и его он никогда не залечит.

Хорошо, что он не позволял себе показывать свои чувства, будет лучше, если никто не узнает, что его Ахиллесова пята нашла его, после стольких лет.

И сейчас… он должен сам найти ее.

Только чтобы успокоить свою какую-никакую совесть, он должен снова увидеть ее.

Куин не знал, что за срань такая творится. Люди сновали туда-сюда, заходили в гребаное фойе и выходили из него, все шло наперекосяк… пока Осень не вернулась, мать твою, назад.

Если можно было выбрать время для использования ругани, то сегодняшняя ночь подошла как нельзя лучше.

Но, по крайней мере, все закончилось хорошо, все было исправлено, и церемонию завершили: Осень стояла позади Тора, Джон был отмечен дважды, один раз за Велси, один – за потерянного брата, которого он так и не встретил. А потом, после того как соль запечатала раны, толпа поднялась на самую высокую точку дома, где они открыли урну Велси и предоставили воздуху ее прах, который нежно унесли порывы редкого восточного ветра.

Сейчас все спускались в столовую, чтобы поесть и заправиться; после чего они, несомненно, вырубятся в своих комнатах – как только получится вежливо уйти.

Все были измотаны, в том числе и он, и этот вывод заставил его повернуться к Лейле, когда они добрались до фойе.

– Как ты?

Черт, он уже третий день подряд без перерыва задает этот вопрос, и каждый раз она отвечала, что в порядке и что крови еще не было.

Ее и не будет. Он был уверен, хотя Лейле еще предстоит в этом убедиться.

– Хорошо, – сказала она с улыбкой, будто оценила его доброту.

Хорошие новости – они неплохо ладили. После жаждущего периода он боялся, что отношения приобретут оттенок неловкости, но они были как одна команда, пробежавшая марафон, достигнувшая цели и уже готовая покорить следующую вершину.

– Принести что-нибудь из еды?

– Знаешь, умираю, как хочу есть.

– Почему бы тебе не подняться наверх, прилечь, а я принесу тебе что-нибудь.

– Это было бы замечательно… спасибо.

Да, она так мило улыбнулась ему, беззаботно и тепло, из-за такой улыбки он любил ее как свою семью. И, проводив ее до подножия лестницы, подумал, что было бы неплохо ответить ей тем же.

Вся эта легкость и простота исчезла, когда он повернулся. Сквозь открытые двери в библиотеку он увидел, как разговаривали Блэй и Сэкстон. А потом его кузен шагнул вперед и привлек Блэя в свои объятия. Они стояли вместе, тело к телу, и Куин сделал глубокий вдох, чувствуя, как по-тихоньку умирает внутри.

Вот, оказывается, какой конец их ждал.

Раздельные жизни, раздельное будущее.

Трудно представить, что когда-то они были неразлучны…

Внезапно, взгляд голубых глаз Блэя встретил его собственный.

И то, что Куин увидел в них, заставило его споткнуться: это лицо излучало любовь, чистую любовь, без примеси скромности, так присущей Блэю.

Блэй не отвел взгляда.

Как и Куин… впервые за все время.

Он не знал наверняка, были ли чувства направлены на его кузена – скорее всего – но он принимал их: он смотрел в ответ, позволяя всему, что было у него на сердце, отразиться на лице.

Он просто позволил им парить.

Потому что этой ночью, во время Церемонии Забвения, все они выучили один урок: любимого человека можно потерять в мгновение ока… и Куин был готов поспорить, что когда это случится, ты не станешь думать о всех тех причинах, которые разлучали вас. Будешь вспоминать все то, что вас объединяло.

И, без сомнения, отчаянно желать еще немного времени. Даже имея в распоряжении века…

В юности время кажется тяжелой ношей, чем-то, от чего нужно избавиться как можно скорее, чтобы повзрослеть. Но это такая замануха… став взрослым, осознаешь, что минуты и часы – то единственное драгоценное, что у тебя есть.

Никто не располагает вечностью. И это, черт возьми, преступление – бездумно тратить отпущенное тебе.

С него хватит, подумал Куин. Хватит оправданий, уверток, попыток быть кем-то, кем-угодно.

Его словно ударили. И, хотя его драгоценное эго и гребаное мелкое сердце разбивались на миллионы осколков, пришло время прекратить эту дурь.

Самое время быть мужчиной.

Когда Блэй начал выпрямляться, словно получил его сообщение, Куин подумал – «Все верно, дружище».

Наше будущее настало.

Следующим вечером Тормент перевернулся и нашел под простынями тело Осени. Она была теплой и более чем согласной, когда он забрался сверху. Ее бедра раздвинулись для него, лоно приветствовало его, когда Тор глубоко погрузился в нее и начал двигаться.

Они уснули вместе, провалившись в сон подобный тому, что охватывает тебя по возвращении домой после утомительного путешествия.

– Дай мне свои губы, моя женщина, – тихо сказал он в темноте.

Ее рот сдался под его натиском, и Тор позволил телу взять верх. Разрядка накрыла их волной, а не землетрясением, скорее напоминая ослабление напряжения, а не хаотичный взрыв звезд. И, продолжая двигаться в неторопливом ритме, занимаясь любовью со своей Осенью, Тор убеждал себя, что она была настоящей… они были настоящими.

Когда все закончилось, он усилием мысли зажег лампу на прикроватной тумбочке и очертил лицо женщины пальцами. Ее улыбка заставила его безоговорочно поверить в благосклонность Творца.

Они будут соединены браком, подумал он. И он добавит ее имя – то, что сам дал ей, – на свою спину, под имя Велси. И она станет его шеллан во всех смыслах на то время, что им отведено быть вместе.

– Не хочешь чего-нибудь поесть? – прошептал он.

Осень снова улыбнулась.

– Пожалуйста.

– Я мигом.

– Подожди, я хотела бы пойти с тобой. Я не знаю, чего именно хочу.

– Значит, мы спустимся вместе.

Потребовалось время, чтобы вытащить себя из кровати, надеть пижамы и пройти по коридору со статуями к лестнице.

Осень замерла на вершине, будто вспоминала прошлую ночь и боялась подходить близко к этому месту… будто ее снова могло затянуть в Забвение.