Бертрис Смолл - Повелитель сумерек

— Теперь, моя драгоценная, я исполню твое приказание, и ты узнаешь, что такое два мужских стержня внутри твоего восхитительного тела.

Она едва дышала от волнения, когда Колл наклонялся вперед. А потом она почувствовала, что меньший стержень, который гораздо длиннее главного, пронзил ее анус. Она вскрикнула от удивления, казалось, он изгибается, входя в задний проход, хотя головка была твердой. Когда Колл ввел его внутрь достаточно далеко, она ощутила его силу.

— О, Крелл! — вырвалось у нее.

Коллу было забавно слышать, что она призывает его бога.

Теперь он пробивался главным стержнем в ее влагалище. Войдя в медленный чувственный ритм, который ускорялся по мере продвижения вглубь Лары, он наблюдал за ее лицом. Ее вожделение сейчас действовало в полную силу, достигая наивысшей точки. Она попыталась освободить руки. Он засмеялся, наклонился вперед и начал сосать один из ее сосков.

Волны страсти одна за другой накрывали Лару, и это было изумительно. Она застонала. Его главный стержень выходил из нее и снова входил. Меньший же лежал глубоко в ее заднем проходе, горячий и пульсирующий. А потом вдруг оба одновременно двинулись вперед и также одновременно коснулись одной и той же крошечной точки внутри ее тела. Волна вожделения едва не затопила Лару, и она закричала Коллу:

— Хватит! Хватит!

— Ты хотела этого, моя прелесть! Теперь отдайся мне, пока оба стержня не получат свое полностью! — свирепо прорычал Колл, весь во власти огромного вожделения.

Лара сжала оба стержня своими внутренними мышцами, и Колл застонал:

— Ах ты, ведьма!

И сок жизни яростно выплеснулся из него. Оба они почувствовали огромную усталость и слабость. Похотники, трепеща крылышками, подлетели к ним, сняли с Лары цепи, убрали их и омыли половые органы своего господина и его супруги.

Колл лег рядом с задремавшей Ларой. Он оказался почти на ней, и она обняла его обеими руками.

— Я не помню почти ничего о своей жизни до сегодняшнего дня, мой господин Колл. Но одно я знаю точно, ты великолепный любовник. Мне повезло, что ты выбрал меня своей супругой, — сказала она и уснула.

Голова Колла лежала между грудей Лары, и он слышал, как бьется ее сердце. Она просто чудо, его прекрасная фея! Невозможно поверить, что такие существуют на свете. Он никогда не отпустит ее от себя. Больше ни один другой мужчина не будет владеть Ларой. Она его женщина, только его. Как он жил без нее до сих пор?

Он позволил себе роскошь немного поспать в ее постели, а потом встал и ушел в свои покои. Там он обнаружил Альфрига, который уже ждал его возвращения.

— Ты уже засеял ее своим семенем, мой господин? — поинтересовался канцлер.

— Еще нет.

— Ты провел столько времени с этой женщиной и до сих пор не усладил с ней свой стержень? Мой господин, это не похоже на тебя.

— Я насладился, и насладился хорошо. Но еще не готов засеять ее своим семенем. С ней очень приятно заниматься любовью. Я ждал целый год, и думаю, имею право получить немного удовольствия перед тем, как наполню ее утробу своим сыном, — пояснил Колл.

Потом он пересказал Альфригу ту ложь, которую говорил Ларе о ее прошлом.

— Если я немного подожду, легче завоюю ее доверие. И мне нужно вызвать из Пенумбраса главу мунинов. Надо вернуть Ларе знания о повседневной жизни. Сейчас она как новорожденный младенец, а я не смогу все время объяснять ей элементарные вещи.

— Важно только оставить ее без памяти о том, что она фея, без воспоминаний о прошлой жизни и без магического дара. Остальное можно вернуть, — сказал Альфриг.

— Магический дар у нее есть и сейчас, — ответил Колл. — Мунины отняли у нее только воспоминания о нем. Отнять дар они не могли. На это не хватило бы сил ни у них, ни у меня, Альфриг. Вот почему я должен завоевать полное доверие Лары. Когда я унес ее из кровати в Новом Дальноземье, то оставил там кулон с духом-хранителем — дар ее матери, когда Лара была еще ребенком. Здесь она не сможет слышать ее голос. Она будет слушать только меня.

— Мой господин, — воскликнул Альфриг, — ты должен был взять его с собой! Если кто-нибудь найдет этот амулет, все поймут, что Лара украдена, а не просто ушла куда-то или отправилась в путешествие по своей воле.

— Теперь поздно говорить об этом — ответил Колл и взмахом руки отослал Альфрига. — Оставь меня. Мне надо принять ванну, а потом поговорить с главой мунинов.

Альфриг поклонился и потянулся к двери спальни. Его лицо было суровое, с недовольным выражением, он явно не одобрял своего господина.

Колл хлопнул в ладоши, и к нему заторопился слуга.

— Скажи банщику, что я иду к нему. Принеси мне свежую одежду. Когда увидишь, что я оделся, позвони в черный железный колокольчик в моей приемной, чтобы вызвать ко мне главу мунинов.

Сказав это, Колл отправился в баню, а несколько слуг побежали впереди него сообщить о его прибытии.

Черная мраморная баня была наполнена водой с ароматом сандалового дерева. Над ней клубился пар. Здесь Коллу незачем было говорить со слугами, они знали, что от них требуется, и выполняли свои обязанности старательно и бесшумно. Колл был вымыт и натерт приятными маслами. Потом он остановился в маленькой комнатке для переодевания, где его уже ждали свежая одежда и обувь. Пока слуги его одевали, он стоял неподвижно. Потом, не сказав ни слова, быстро прошел в приемную, где его уже ждал глава мунинов.

— Чем я могу служить тебе, мой господин? — спросил похожий на призрака мунин.

— Нужно вернуть Ларе часть ее воспоминаний. Сейчас она ничего не знает, и мне приходится обращаться с ней как с ребенком. После ее пробуждения это было забавно, но меня надолго не хватит. Я хочу, чтобы к ней вернулись знания о мире, необходимые для повседневной жизни. Но не возвращай ей никаких знаний о ее собственной прошлой жизни и магических способностях. Ты понял?

— Прекрасно понял, мой господин, — ответил мунин, вспорхнул над полом и подлетел к огромному алебастровому кувшину, где хранилась память Лары. Открыв этот высокий сосуд, он заглянул вглубь него и вытянул наружу костлявыми пальцами одной руки несколько длинных золотых нитей, переложив их в другую руку. — Я думаю, это именно то, чего ты желаешь, мой господин Колл, — сказал он своим пронзительным голосом.

— Тогда иди за мной! — приказал Повелитель Сумерек. — Я отведу тебя к ней. Она должна спать, потому что совсем недавно я хорошо усладил ее своими ласками.

Сказав это, он вывел мунина из комнаты, провел по слабо освещенному коридору в покои Лары и осторожно открыл дверь ее спальни. Лара по-прежнему спала.

Мунин подплыл к ней по воздуху, повис над ней и стал одну за другой укладывать на прежние места длинные золотые нити ее памяти. Каждую нить он поднимал над головой Лары, потом выпускал из пальцев, и та падала в голову спящей женщины, на свое положенное место. Делая это, глава мунинов украдкой любовался Ларой. «Эта фея очень красива», — думал он. Ему было приятно рассматривать воспоминания той ночи, когда он с братьями похитил их, он чувствовал себя виноватым перед ней. Это чувство было едва ощутимым и очень непривычным для него. Ее воспоминания сильны, потому что она — сильная женщина. Однако в Книге Правления Повелителя Сумерек сказано, что она будет матерью сына Колла, значит, так тому и быть. Ей легче не знать, кто она и кем была раньше.