Анна Гаврилова - Соули

Невероятным усилием заставила себя поднять глаза на поединщиков, сердце заныло сильней. Душу сковал ледяной, непробиваемый ужас… О, Богиня! Пощади!

Глава 20

Начало боя я пропустила — оборотень и маг уже сошлись.

Рукопашная. Стремительные, сильные тела мчатся навстречу друг другу. Четверть мига до столкновенья. Райлен уходит в сторону. Выброшенный кулак. Браслет, лишающий магии, пылает огнём. Голова оборотня дёрнулась, но равновесие красноглазый удержал. Остановился резко, развернулся ещё резче, ударил, но зря. Райлен уже далеко, в пяти шагах, скользит по дуге. Дразнит.

Рывок. Оборотень — пущенная стрела. Маг и не думает уклоняться — летит навстречу. Сшиблись, сцепились, упали. Двойной кувырок и Райлена отбрасывает на те же пять шагов. Брюнет приземляется на ноги.

Разворот. Герцог пригибается и рычит. Звезды сияют как никогда ярко, но их свет ничуть не смягчает, наоборот — подчёркивает ужас происходящего. Райлен напоминает зверя. Самого лютого из всех.

Теперь уже красноглазый скользит по дуге. Плавный, изящный, словно змей. Маг замер в ожидании, скалит клыки, внимательно следит за противником. Прыжок — неожиданный, сильный, точный. Брюнету не хватает пяди, зато Вождь промах не прощает — дарит удар в бок и отскакивает.

Падение, перекат и маг снова на ногах. Он почему-то отирает губы. Спустя мгновенье сплёвывает. Вождь победно скалится, опять начинает танец — дразнит, подманивает, провоцирует.

Райлен скалится в ответ, но нападать не спешит. На губах улыбка. Жуткая, некрасивая. Он движется в такт. Делает два выпада, заставляя врага дёрнуться, и продолжает скользить, подражая красноглазому.

Вождь бьёт внезапно. Я даже не успеваю уловить движение, просто вижу — брюнет отлетает в сторону, падает на спину. Поднимается, но не сразу. И движение не плавное — рваное. Хочется закричать, но горло сдавил страх. По моим венам не кровь течёт — ужас. Чистый, Первородный ужас.

Ещё удар и ещё. Оборотень настиг столь стремительно и ударил так мощно, что стало совершенно ясно — всё это время Вождь дурачился, играл, как матёрый зверь со щенком. Райлен опять поднимается. Он не сдаётся, но отступает.

Противники скользят, напоминают зеркальные отражения друг друга, а я не выдерживаю — закрываю лицо руками. Это конец.

Оборотни! Почему они так поступили? Почему не оставили выбора? Почему?! Во мне их крови не больше капли, неужели ради этого стоит убивать?

Я хотела подняться на ноги, но не смогла. Поэтому просто повернулась. Увлечённые схваткой зрители даже не заметили. Пришлось махать руками — моих криков, как оказалось, не слышали.

Наконец, меня заметили. Двое, или трое… а может и четверо — не знаю.

— Позовите главного! — сказала медленно и разборчиво. Так, чтобы и последний глупец мог по губам прочесть.

Они не сразу, но поняли. Кто-то кивнул, кто-то просто нахмурился. Я же… замерла, молчаливо молясь Богине — спаси! Умоляю, спаси!

Сил смотреть на избиение Райлена не было, поэтому глядела на толпу. Мощные, плечистые, злые. Наверное, я бы смогла опознать в них оборотней без всяких подсказок — уж слишком на оголодавшую за зиму стаю похожи. Только они не волки, они хуже.

Я не заметила, как ужас сменился яростью. Но не той, которая туманит разум… нет! Эта была чище и прозрачней горного ручья. И несравнимо сильней самого высокого водопада. Ненавижу! Ненавижу!!!

Когда передо мной возник зеленоглазый, я едва не скривилась. Увы, просящий не имеет права на открытое выражение эмоций. Я должна показать уважение…

— Остановите бой. — Сказала и застыла. И кулаки сжала, чтобы не закричать.

Он всё понял, но ответил не сразу. Сперва одарил очень пристальным, невероятно серьёзным взглядом. Я почувствовала себя кобылой на второсортной ярмарке. Хотела даже зубы показать, но…

— Нет, — я тоже читала по губам.

Вдохнула поглубже, крепче сжала кулаки. Почувствовала, как ногти впиваются в кожу, но боль была несравнима с той, которой наполнилась моя душа.

Оборотни не решились напасть на Райлена, когда я была рядом. Боялись навредить… невесте красноглазого Вождя. А сам Вождь? Он же не от большой любви в женихи записался. Он даже не видел меня! Стало быть… та капля оборотнической крови действительно важна. Слишком важна.

— У меня две сестры. — Я подтвердила слова жестом, с затаённой ненавистью пронаблюдала, как приподнимаются брови Вождя. Продолжила: — В них этой крови больше.

Зеленоглазый застыл, вытаращился. На покрытых густой порослью щеках вздулись желваки.

Краем глаза заметила — за нашим разговором следят многие. Причём очень жадно.

— Если мы, — я указала сперва на себя, после ткнула в сторону «арены», — не вернёмся к рассвету, моих сестёр…

А вот то, что девчонкам руки отрежут показала жестами.

Никогда не замечала за собой способностей к пантомиме, но вышло внушающе. Кто-то отшатнулся, кто-то вздрогнул… а вот Вождь побледнел. Едва заметно, но всё-таки.

— Останови бой! — повторила я.

Вождь застыл каменным изваянием. В звёздном свете узоры, покрывавшие его торс, блестели особенно хищно, но я уже не боялась. Я ничего не боялась.

Оборотень прикрыл глаза, демонстративно втянул ноздрями воздух. А потом глянул в упор и сказал:

— Не могу. Это ритуал. Он священен.

Каково это, оказаться на пепелище собственной жизни? Глупый вопрос. Тот кто бывал вряд ли найдёт слова. И вряд ли захочет их произнести, потому что… остальные не поймут. Просто не поймут, и всё.

Но одно сказать можно — это больно. Невероятно больно. И чуточку смешно, потому что в этот миг сам себе таким глупым кажешься… Зачем трепыхался? Зачем боролся столько времени? И ради какой такой цели выжег самого себя?

И хорошо, если за плечами мешок ошибок и гора дурных поступков — есть где искать причины. А если тех ошибок всего ничего? Маленькая ложь да и только?

О, Богиня, неужели я заслужила всё это? Неужели…

Глаза застелили бессильные слёзы, кулаки разжались. Чувство безысходности как бабушкин плед — такое колючее, но такое близкое. И ведь не избавиться, не сбросить… только укутаться, замотаться с головой и умереть.

Да, умереть. Потому что ничего другого не остаётся. Я не смогу простить себе гибель Райлена. Искалеченные жизни сестёр — тоже. Оборотни уверены, что заполучили меня? Что ж… придётся их разочаровать. Я не дамся живой. Ни за что! Никогда! Никому!

Я перевела невидящий взгляд на «арену». Небо уже просветлело, посерело, предвещая скорый рассвет, а поединщики по-прежнему кружились в смертоносном танце. До меня, укрытой защитным куполом, не долетало ни звука — безмолвие придавало бою особый оттенок.

О, Богиня! Ну почему у нашей истории такой грустный, такой несвоевременный финал? Ведь всё должно было закончиться иначе… Как угодно, но только не так.