Анна Гаврилова - Соули

— Ладно. Сами разбирайтесь. Но я своё согласие дал!

Не успел он удалиться, на пороге появились близняшки. Уже с причёсками, в нарядных кремовых платьях. На шее Лины сверкали новые бусы из крупного жемчуга. В волосах Милы блестела заколка с изумрудом и пером жухимской птицы. Но меня в этот миг не бусы и не заколки волновали.

— Что с папой? — спросила осторожно. Кто как, а я его никогда таким не видела.

Девчонки переглянулись, и Лина ответила:

— Да ничего особенного.

— С мамой помирился, — добавила Мила.

Ах вот оно что…

После истории с кладовкой, папе был объявлен бойкот. Сама не знаю как так вышло, но тем не менее. Именно господин Анрис под дверью спальни околачивался и прощенья просить пытался. Потом цветы носил, пирожные и что-то ещё — я не особо следила, мне в те дни не до родительских ссор было. Но я, в любом случае, рада, что они помирились.

— Соули! — взвизгнул голосок. Кто — Лина или Мила — не разобрать.

Я вздрогнула и с ужасом обнаружила — настроение у девчонок куда хуже, нежели то, в котором приходили в первый раз. Даже зрачки вытянуты, причём у обеих.

— Что случилось?

Мила поджала губы, а Лина демонстративно прикрыла дверь, да ещё и ключ повернула.

— И ты ещё спрашиваешь?! — прошипела «младшенькая».

«Старшенькая» сделала шаг вперёд и, упёрев кулачки в бока, скомандовала:

— Одевайся. Немедленно!

Выглядела Мила очень грозно, но я не торопилась бояться. А уж выполнять — тем более. Не доросли ещё распоряжения давать.

— Сбавь тон.

— И не подумаю! — ответила желтоглазая нахалка.

— Соули, хватит! — вмешалась в разговор Лина. — Хочешь или нет, а в город мы едем!

Я смерила близняшек очень недобрым взглядом, процедила:

— В чём дело?

Девочки дружно рыкнули, но всё-таки признались.

— В городе два новых мага!

— Откуда знаете?

— Журавлик на крыле принёс, — прошипела Лина.

— Да-да! — поддержала «старшенькая». — Журавлик! А не сестра! — В её голосе смешалось всё: злость, обида, осуждение.

— Предательница! — добавила вторая. — Мы тебе Райлена подарили, а ты! Ты же знала, что к нему друзья приехали! Ты всё-всё знала!

О, Богиня! Спаси и сохрани… мой разум.

Я выдохнула и попыталась взять себя в руки. Как там Райлен говорил? Кровь оборотней в активной фазе? Вот точно в активной, а раньше в пассивной была, потому что раньше до ультиматумов не доходило.

— Так вы собрались в город, чтобы познакомиться с магами? — вопрос зачем им эти «припорошенные» нужны, решила не задавать. И без того ясно — раз у сестры есть, то и нам требуется.

— Не собрались, а едем!

Ага, конечно. Два раза.

— И как же вы с ними познакомитесь? — нет, действительно интересно.

— А так! — выпалила Мила. Потом нахмурилась, бросила быстрый взгляд на Лину. — Так…

— Так ты и познакомишь, — заключила «младшенькая». — Вы же представлены?

Если вспомнить при каких обстоятельствах это представление прошло, то можно сказать, что нет.

— Или господин Райлен познакомит, — продолжала рассуждать Лина. — Он же непременно к нам подойдёт.

О, Богиня… О, Богиня! Я бессильно схватилась за голову. Ещё очень хотелось завыть, но я сдержалась.

— А с чего вы взяли, что мы их встретим?!

Повисло напряженное молчание, но продлилось, увы, недолго.

— С того, — ответила Лина.

А Мила добавила:

— Не встретим, так подкараулим. Как тогда. Ну когда Райлен приехал.

Нет, это выше моих сил.

— Девочки, никакого Вайлеса. — Я притянула подушку, обняла её, чтобы хоть какой-то щит между мной и разгневанной парочкой был.

Близняшки среагировали на удивление спокойно.

— Это почему же? — прищурившись спросила Лина. Мила поддержала сестру громким фырком. Я же почти успокоилась — ну что с них взять? Дети, они и есть дети.

— Потому что девушки из рода Астир за мужчинами не бегают. Вас знакомство с Райленом ничему не научило? Только представьте, что подумают люди…

— Ничего они не подумают, — огрызнулась Лина.

Мила скривилась и добавила:

— Ты слишком мнительная. И вообще… — «старшенькая» бросила смурной взгляд на Лину, сжала кулачки. — Если не отвезёшь нас в Вайлес, мы… мы расскажем папе, что к тебе Райлен по ночам ходит.

— Как к девушке из дома терпимости, — добила «младшенькая».

Я опешила. Просто опешила и всё. Спросила глухо:

— Что?

— Как к проститутке, — беззастенчиво пояснила Лина. — Только бесплатной.

…Я не знала, что так бывает. Даже представить не могла. Наверное, если бы сердце прошил арбалетный болт или копьё с тупым наконечником, я бы и половины той боли не испытала. Я бы…

— Так что, едем? — встряла «старшенькая». — Или к папе идём?

Я окинула сестёр невидящим взглядом — на иное просто не хватило сил. Из меня как будто душу вынули. Вынули и в дорожную грязь бросили.

— Хорошо. — Сама свой голос не узнала. — Хорошо…

— Ой, вот только не надо строить из себя…

Я подняла руку в предостерегающем жесте. Нет, девочки. Нет. Вы уже всё сказали. Хватит.

— Ну мы тогда на конюшню?

— Да. Разумеется. Разумеется…

Я не знала, что так бывает. И если бы кто-то сказал, предупредил, я бы не поверила. Ни за что. Никогда.

Родители всегда учили, семья — это святое. Говорили — что бы ни случилось, что бы ни стряслось, мы должны, мы обязаны поддерживать друг друга. Даже если весь мир против, даже если все Миры против! Учили-учили, и вот.

Я могла ожидать от сестёр чего угодно, но только не такого.

Девушка из дома терпимости, бесплатная проститутка… О, Богиня! Услышь я подобное от какой-нибудь госпожи Флёр или госпожи Дюи, я бы… нет, я бы всё равно расстроилась, но…

— Соули, ты почему молчишь? — пробухтел голос. Кто — Мила или Лина — не знаю, неважно.

Я не ответила, продолжая вглядываться в зелёный пейзаж. Время давно перевалило за полдень, но солнце пекло. Воздух полнится вонью близкой скотобойни. Щебет птиц бичом бил по нервам. Мерный стук копыт напоминал звук похоронного колокола. Он оплакивал мою душу — расколотую, разбитую, выпотрошенную.

Как, тролль меня раздери, больно! Невыносимо больно.

— Отстань от неё, — пробухтел второй голос. — Видишь, она…

Дальше уже не слышала — сорвалась в галоп. И лишь завидев приземистые домики городской окраины, замедлилась, давая близняшкам возможность нагнать и пристроиться рядом. Смотреть на сестёр не желала и мысленно благодарила Богиню за то, что девочки замолкли.

По главной улице Вайлеса мы ехали неспешно, но я ни с кем не здоровалась — не хотелось. И было глубоко плевать, что моя неучтивость станет поводом для сплетен и домыслов. Пусть говорят. Пусть…

Едва въехали на центральную площадь, уверенно направила лошадь к сапожной мастерской. Парнишка, приставленный следить за коновязью, уже мчал навстречу. Я попыталась выдавить из себя улыбку — не вышло. Сказать слова приветствия тоже не смогла — в горле стоял ком. Тугой, плотный, колючий.