Ольга Гусейнова - Твой свет в моей тьме или как тяжела доля вампира!

Наши разговоры прервали самым бесцеремонным образом. Ариэль вихрем пронеслась в комнату, а на вопросительный взгляд обращенный к Сейране, та только пожала плечами, но потом все же пояснила странное поведение сестры.

— Там Рафаэль с папой вернулись и Маркус с Ярославом.

Заметив все еще недоуменный взгляд матери, девушка пояснила более понятно.

— Она в Рафа влюблена, вот и побежала красоту наводить, чтобы он, наконец, увидел в ней девушку, а не ребенка.

Глаза округлились у всех троих и только Тоня как всегда ехидно заметила.

— Не понимаю, зачем ей это? Она ж вылитая мать, мужики и так, увидев вас, в штабеля сами складываются, а если она еще и марафет наведет, Рафаль последние мозги растеряет, еще до того, как поймет, что она в него влюблена. Думаю если она ему прямым текстом скажет, что согласна допустить до княжеского тела, он ее до пенсии на руках носить будет и пылинки сдувать.

Мы рассмеялись, но Сабрина шутя, шлепнула Тоньку по коленке.

— Она еще маленькая, чтоб до тела кого-то допускать. Радомир Ральфу все его достоинство оторвет за это.

Я хихикнула и прокомментировала.

— Ну-ну! С его регенерацией, он себе новенькое отрастит, еще краше и больше чем было!

Наш хохот прервали мужчины, подошедшие к веранде и жадно целующие каждый свою женщину. Лену забрала Сейрана, а мы как и остальные удалились по своим комнатам. На кормежку и в перспективе — на большую и светлую… постель.

Зализав ранки на такой вкусной и любимой шее своего мужа, прижалась всем телом и, задрав голову, посмотрела в серебристые озера любви и нежности. Я знала, что все эти чувства только для меня и нашего ребенка: и его большие горячие руки, и твердое теплое тело, которым он все сильнее прижимался ко мне, и мягкие губы, ласкающие мою тонкую шею, и страстный шепот, которым он рассказывал мне, как сильно любит и соскучился за эти три часа, пока отсутствовал. Все его мысли и чувства тоже принадлежат только мне и обо мне. Я его королева, его богиня, его жизнь. Я так же щедро отдала все свое ему. Потому что мы — две половинки, слитые в единое целое. И у нас теперь одна душа на двоих. Конец!