Ольга Гусейнова - Второй шанс для Елены!

— Скажи, это был сон с гробами или правда? А то мне кажется, я сошла с ума. Совсем!

— Нет, любимая, не сон, ты спустилась в Харпис, а защитная магия, признав как свою, пропустила внутрь. В это до сих пор никто не может поверить, но ты своими горючими слезами сняла проклятье и разбудила женщин. Сейчас из-за этого во дворце такая суматоха творится. Многие живут в нескольких днях пути от Варгоса, и для них сейчас организуют транспорт и сопровождение из неженатых эльфанов. А то столичные супруги, воссоединившись друг с другом, закрылись по своим домам и носа наружу не показывают. Чувствую я, у нас через год будет значительный прирост населения. Всюду разосланы гонцы, сообщающие о снятии проклятья, потому что другим домам нужно забрать своих женщин, они немного ослаблены и без помощи не обойдутся. Но все равно, это надо было видеть, когда одну за другой их выносили из Харписа и отдавали семьям. Столько слез, счастья и радости Варгос не видел никогда. И все благодаря тебе, радость моя. Теперь в наш дом хлынет толпа желающих выразить свою искреннюю благодарность и восхищение. Ты теперь героиня. Отныне ты хрустальная слеза эльфанов, сердечко мое непоседливое!

Он рассказывал с легкой насмешливой грустью, все еще сам до конца не веря в случившееся. Гладил мое лицо, наблюдая удивление, радость и, наконец, панику, причину которой правильно понял.

— Не бойся, любимая, вместе мы со всем справимся. Это приятные хлопоты.

— Как хорошо! — довольно потянулась к нему за поцелуем…

Кэл горячим взглядом окинул мое тело и быстрыми нетерпеливыми движениями начал сдирать с меня платье. Как только последний лоскут оказался на полу, он устроился между моих бедер и потерся своим напряженным телом. Судорожно вздохнув, погладила его скулы и, приподнявшись, облизала языком его губы, затем сначала его рот, а потом и все его большое сильное тело полностью подчинило мое, и вскоре я стонала в голос и сгорала в огне обоюдной страсти. Наслаждением нас накрыло одновременно, заставив словно срастись или слиться в единое целое, боясь даже выдохнуть, чтобы не разлететься на маленькие счастливые удовлетворенные частицы.

Мильсигран и я хохотали до слез, слушая Саренан, жену Ладроса, рассказывающую о том, как ее суперсуровый и хладнокровный муж упал в обморок, увидев ее и дочерей. Спустя неделю после снятия проклятия все последующие события уже воспринимались скорее со смехом, чем со слезами, как в первые пару дней. Весь дворец благоухал тысячами цветов, присланных мне в подарок благодарными мужчинами, мужьями, отцами или женихами проснувшихся женщин. Если это продолжится и дальше, дворец завалят цветами, а нам скоро дышать будет нечем. Честное слово, лучше бы деньгами благодарили, у нас столько свободной стеклянной тары для их хранения имеется. Но стоило только один раз сострить на эту тему в присутствии Повелителя и мужа, как они строго нахмурились, изобразив праведное возмущение. 'Ведь это же твой народ, как ты могла такое сказать?!' — читалось в их укоризненных взглядах, но буквально через пару минут, наверное, представив мои слова в материальном эквиваленте, рассмеялись, а потом согласились. Лучше бы деньгами, так для блага эльфанов полезнее. Ага! Ага! Вывернулись!

Наш смех прервала служанка, передав просьбу Повелителя срочно зайти к нему в приемный кабинет. Я извинилась перед женщинами и с улыбкой, пока никто не видит, бегом припустила к Повелителю. Скорее всего, снова подарки прислали, надо принять лично. Возле кабинета перевела дух и, улыбаясь, вошла внутрь. В первый момент я увидела только Повелителя и взбешенного Кэлэбриана, позади которых стояли представители пяти Высоких Домов. Стерев улыбку с лица, коротко их поприветствовала, следуя этикету, и подошла к мужу, с тревогой заглядывая в его стальные, не серебристые, глаза.

— Вы меня звали, Повелитель?

— Ты ведешь себя непотребно, Эленаль! Хотя другого ждать и не приходится, учитывая все обстоятельства твоего происхождения.

Услышав позади себя мерзкий ненавистный голос, похолодела и с застывшим лицом обернулась, чтобы столкнуться взглядом с Бельфаласом, стоящим рядом с креслом, в котором сидел Повелитель светлых Иллуин, а позади них стояли Галдор и еще четверо светлых эльфов. Трое — явно охрана, а кто четвертый? Мне почему-то показалось, что он тоже маг. В ответ на слова Бельфаласа, Кэлэбриан весь словно заиндевел и, скрипя зубами от ярости, прошипел.

— Если ты, Бельфалас, сейчас же не закроешь рот — умрешь. Никто не смеет оскорблять мою жену.

Бельфалас вскинулся чтобы ответить, но его остановил Иллуин, подняв руку и приказав молчать, пристально посмотрел сначала на меня потом на Кирдана Даэдрана, затем на Кэлэбриана и выдал.

— Я не думаю, что моя племянница стоит разногласий между двумя народами, Кирдан, особенно в вашем положении, Темный.

— Я не понимаю о чем ты, Иллуин, но хочу заметить, что моя любимая невестка стоит гораздо больше, чем ты можешь себе представить, Светлый. Они с моим наследником — истинная пара и к тому же, скоро порадуют меня потомством.

Я прильнула всем телом к мужу, пытаясь в его тепле найти защиту от внутреннего холода. Все же проснувшееся сердце слишком остро на все реагировало, с каждым произнесенным словом то взмывая ввысь, то падая в бездну страха. Как только Иллуин услышал о моей беременности, его взгляд с сожалением пробежался по мне и словно потух, потеряв интерес. Он откинулся на спинку кресла и понимающе посмотрел на Темного Повелителя. Но все же сделал последний ход, обратившись ко мне лично.

— Эленаль, я предлагаю тебе вернуться и занять причитающееся тебе положение. Ты моя племянница, не смотря ни на что и, более того, должен заметить, что с некоторых пор я изменил свое мнение о тебе. При моем дворе ты сможешь занять весьма достойное место и получить желаемую свободу. Я лично прослежу за этим и за всем остальным тоже. Обещаю!

Темные напряглись, особенно Кэлэбриан, застывший каменным изваянием, но едва я открыла рот, почувствовала, что он, наконец, расслабился, и поняла, чего он так бесился. Он боялся потерять меня, боялся, что они найдут способ уговорить меня вернуться.

— Я уже заняла причитающееся мне место. И это место рядом с моим мужем ан Кэлэбрианом Даэдраном. Другого мне не надо и нашему ребенку, которого я ношу под сердцем, тем более. Мой дом и все, что я люблю и хочу для себя, находятся здесь.

Иллуин только едва уловимо поморщился от неудачи, но вот его брат и мой 'отец' Бельфалас молчать не привык, а уж его ненависть ко мне границ не имела и, судя по всему, превратилась в своего рода манию.

— Ты вернешься со мной, продажная тварь, а этого темного ублюдка, которого ты носишь, мы вернем после того, как ты его выносишь. В моем доме животным не место. А вы, темные, сейчас вообще должны сидеть в пределах своих земель и не шевелиться. А то ваши границы станут для нас слишком размыты и неточно установлены. Вы — грязные животные, темная пародия эльфов скоро все как один подохнете. Своих женщин потеряли, теперь на чужих рот разеваете. Тело моей дочери вам не достанется, иначе вспомните что такое война. И что вам останется в итоге? Потомства нет и не будет! Ни одна женщина не согласится разделить вашу судьбу, вы скоро один за другим уйдете к своему Черному богу, и даже память о вас исчезнет с лица Лайвоса.