Юлия Шолох - Железное сердце

— И почему ты мне ничего не сказала?

— Очнись! Тебе было плевать. Ты не стала бы слушать. Уж я-то прекрасно определяю состояние, когда человека ведет его упрямство и вокруг не остается ничего, способного встать на его пути без риска для жизни. Причем бесполезного риска, потому что все равно ничего не изменишь. Когда он идет напролом, можно только отойти.

— Где ты это видела?

Лазурь подчеркнуто равнодушно повела плечами.

— Так делает Джайзер. Я росла, наблюдая подобное поведение изо дня в день.

Люба непроизвольно наклонилась к ней ближе.

— Где он?

— Далеко. Не волнуйся, он не появится там, где столько собственных сородичей не желают его видеть.

— Сородичей? — Люба нахмурилась.

Лазурь тонко приподняла брови, не отвечая.

В уши хлынула звуковая волна — адская смесь музыки, голосов и смеха. Сжимая бокал, Люба повернулась вокруг оси, рассматривая окружающих.

Ну конечно же!

На губах проступила улыбка и Люба расхохоталась. Среди людей то и дело попадались камуфляжные. Девушка в салатовых шортах, окруженная тремя быкообразными парнями наклонилась, на миг приобретая контур плакучей ивы и тут же вернулась к первоначальному облику. Молодые люди, чьи глаза на секунду меняли цвета и чья кожа покрывалась расплывчатыми темными пятнами, возникали среди обычных ребят и снова растворялись в толпе.

А на импровизированной сцене прыгало целых пять камуфляжников, все члены одной группы, все затянутые в кожу, но не новую, а ветхую, местами протертую до дыр, поверх которой они были обвешаны старыми цепями и пластинами потускневшего от времени металла.

— Это ржавые, — прокомментировала Лазурь. — Вот уж кто отрывается, начисто отключив мозги. Бостон с Данилецкими по сравнению со ржавыми, что академики по сравнению с алкашами из ближайшей подворотни. Щас допьются и начнут чудить…

— Они с вами росли? — не переставала светиться, Люба в упор разглядывала суровых патлатых Ржавых. Чего скрывать, сегодняшнее окружение ей безумно нравилось.

— Да ты что! Небо оберегло, — хмыкнула Лазурь, закатив глаза. — Это же первое поколение. Наши Предки, — с фальшивым уважением добавила она, сделав кислую мину.

И, правда, смешно. Следующих полчала Лазурь болтала об окружающих, бесстыдно выкладывая все известные ей сплетни — кто что умеет, кто с кем спит и кто с кем в родстве. Намекнула, что Эсфиль не столько возвращалась сюда, сколько бежала, потому что хотела оказаться подальше от странного молодого человека, который работал на автомойке возле ее городской квартиры. Необъяснимым образом Эсфиль требовалось мыть машину чуть ли не два раза в день и каждый раз в тайне от брата, потому что привязываться к человеку стыдно. Да и глупо. А еще хуже выставлять свою привязанность на всеобщее обозрение. Потом, словно опомнившись, Лазурь мгновенно переключилась на свои планы, прикидывая, чем лучше заняться — улететь в Лапландию, чтобы отдохнуть от любого шевеления людской массы или наоборот, пойти куда-нибудь поработать. Фирму организовать, к примеру, или хотя бы детскую изобразительную школу. Бесплатную.

— Я люблю детей, — легко призналась Лазурь.

Люба протянула свой бокал, как будто прозвучал тост.

Бостон пока не появлялся. Люба не волновалась, потому что была уверена, что с минуты на минуту он покажется. Наверняка он ждал ее прихода. Наверняка он близко.

Интересно, что он предпримет? Просто поздоровается? Или попытается сначала вызвать ревность, улыбаясь и болтая со всеми окружающими девчонками, особенно с теми, кто смотрит на него с предложением продолжить праздник в другом месте.

Нет, вряд ли. Бостон не станет так глупо тратить время, которого у них не так уж много. Не станет играть.

Сделает ли он вид, что все в порядке? Или что они встречаются?

Периодически Лазурь отвлекалась на общение с подходившими людьми, среди которых попадались и камуфляжники.

Когда очередная Китаянка, на этот раз кислая, закончилась, Лазурь с Любой переместились к краю площадки и попали в закуток, где покрытая асфальтом дорожка вела ко въезду в гаражи. Ну и конечно Люба тотчас же туда развернулась, потому что там стояли байки.

Вторым по счету красовался тот самый, сквозь брызги засохшей грязи блестящий огненной краской, похожий на посаженого в клетку выросшего в дикой среде тигра.

Хм… Ну конечно, как же она раньше не догадалась, кому он принадлежит! От него же за версту несло знакомым ароматом, силой, энергией, напряжением и жаждой вольного пространства — всем тем, из чего состоит суть камуфляжников, несло не меньше, чем бензином и горячим металлом.

Впрочем, второй знакомый ей зверь, толстый, черно-синий, так же отдыхал неподалеку. Люба немного прошла вперед и заглянула за него — и правда, Гарик тоже был здесь, сидел на корточках у заднего колеса, ковыряясь пальцем, на который намотана промасленная тряпка, где-то под спицами.

— Привет, — Люба отсалютовала ему пустым бокалом из-под Китаянки.

— О, привет, — Гарик встал, тщательно вытер руки другой тряпкой и спрятал их в боковой ящик. — Я тебя ждал. Пойдем еще по напитку?

— Ну пойдем. Как поживаешь? — поинтересовалась Люба, вспоминая, как мило они провели время на берегу моря и стараясь забыть, как при этом он иногда выглядел — будто что-то старое и темное натянуло на себя яркую молодежную одежду.

— Да так, — он подошел ближе, наклонился и поцеловал Любу в щечку, как давнюю подругу. — Скучно.

— Понимаю, — Люба непроизвольно порадовалась, когда он сразу же отодвинулся. У них не было принято обмениваться при встрече поцелуями даже в семье, а уж так, со случайными знакомыми — и подавно.

— Но зато я тут недалеко нашел такое место в скалах… очень живописные природные рисунки — прожилки извести прямо в граните. Будто кистью по холсту водили. Такого практически не бывает, словно специально кто-то из наших делал. У меня есть фотки, потом покажу, если захочешь.

Повинуясь его руке, которая со спины подталкивала ее, Люба развернулась и пошла к толпе, ближе к людям и музыке.

Через пару метров поравнялась с Лазурью и, взглянув в лицо той, почувствовала, как сердце неожиданно налилось тревожной тяжестью.

Лазурь застывшими глазами смотрела на Гарика.

Люба медленно перевела глаза за ее спину — толпа народу, в основном мужчины, плотной стеной отделяла ее от танцпола и все эти люди были камуфляжниками. Хотя они коротко переговаривались и вообще вели себя, как обычные тусовщики ведут себя на вечеринках, но настороженные позы и быстрые взгляды в их сторону явно показывали, что происходит нечто непонятное. Любе даже подумалось, что она является причиной зарождающегося водоворота. Но нет… Она ничего не сделала. Чего же они ждут?