Юлия Шолох - Железное сердце

— Это похоже на родственные чувства. У тебя есть мама, возможно отец, братья и сестры. И еще он. Легкая щекотка в месте, где невозможно почесать. Под поверхностью кожи, за глазными яблоками, в глубине мышц. Тебе не нужно прислушиваться или смотреть по сторонам — потому что тебе и так прекрасно известно, где находится он. В тебя встроен внутренний компас, не дающий забыть, какая сторона света для тебя самая важная. Та, сторона, где стоит он. От этого ты не можешь абстрагироваться, не можешь закрыться, даже ночью и даже если… окажется, что для него не существует ничего похожего на ту силу, что мучает тебя. Что его компас накрыт плотной тканью, чтобы не видеть, куда показывает стрелка. Бывает и такое… Тогда плюс превращается в минус, а живое становится неживым. Это как холодный пот, стекающий по спине. Ты от него не умрешь, но и не замечать… Пытка зудящим в голове звуком, от которого невозможно отмахнуться. Звуком его имени. Она будет чувствовать все это постоянно. День за днем. Каждую минуту, ежесекундно, наблюдая за тобой и Любой.

Гарик тяжело осел на стул и опустил голову. И не сразу смог выдавить:

— Прости. Я и представить не мог…

Лазурь сжала дрожащие губы и быстро отвела глаза. Стало слишком тихо, только все еще шипели остывающие стены. Потом она передернула плечами и вдруг бросилась на выход, пробежала, отчаянно размахивая руками и спотыкаясь, прямо по углям.

И исчезла.

***

На свете нет ничего прекраснее открытого неба над головой и окружающего свободного пространства, без ограждающих крыш, стен и железных решеток.

Воздух бил в лицо и пьяняще пах землей и травой.

— Быстрее!

Бостон нажал на газ, байк взревел, но не особо ускорился.

— Быстрее! — потребовала Люба из-за спины. Ее голос уносило ветром, и Бостон сделал вид, что не расслышал, хотя распознавал звуки еще в момент зарождения в ее груди, которой она так плотно к нему прижималась.

— Быстрее! — кричала Люба.

С момента, когда они наконец-то оказались верхом на байке и тот, урча, ринулся прочь от городка, где Люба просидела последние несколько недель своей жизни, ей будто сорвало крышу. Хотелось только одного — двигаться вперед вместе с ним, убыстряясь и достигая скорости, когда все вокруг превращается в пестрое смазанное пятно.

В крови бурлила энергия, губы, которыми она чуть раньше прижималась к его коже, чесались, требуя повторения. Хотелось всего — скорости, секса, свободы и пьянящей вечности. Сейчас Люба была готова на все. Плакать и смеяться. Отдавать и принимать. Любить и ненавидеть. Видеть самое скрытое и открывать самое сокровенное. Идти по грани между удовольствием и сумасшествием. Взлетать и падать.

— Быстрее! — она так сильно сжала руки на его поясе, что стало больно.

Бостон внезапно затормозил, останавливаясь у обочины. Они уже покинули городскую дорогу и вокруг было безлюдно. Ветер шевелил сухую траву, спутывая и сплетая в травяной ковер.

Бостон слез, разорвав ее объятие, развернулся и стащил Любу с мотоцикла. Она, чуть ли не подпрыгивая, вызывающе установилась на своего спасителя, не в силах выбрать, чего требовать от него первым делом.

— Ну все, хватит!

Бостон обхватил ее голову ладонями и крепко поцеловал в губы. Оторвался и с облегчением выдохнул. И снова поцеловал, уже совсем по-другому, обнимая с силой уверенного в своих правах собственника. Люба хотела от него всего и сразу, и вроде даже могла представить, какой у них получится близость, но случилось нечто совсем непредвиденное. Неожиданно ее волосы практически наэлектрилизовались и разлетелись вокруг головы подобно нимбу.

По мышцам пронеслась освежающая волна энергии.

Позвоночник затрещал, как выгнутая антенна.

Пульс стал сильным, а кровь практически зазвенела в жилах.

— Вот так… — Бостон оторвался от нее и заглянул в глаза. — Так мне будет спокойнее.

— Это она? Твоя сила?

— Да… И надо же… целовать тебя куда приятней, чем просто гладить по плечу или сжимать руку. И даже интересно становится, что же произойдет, когда мы с тобой…

— Ты опять?! — прервала его Люба. — Жизнь ничему не учит?

Он рассмеялся.

— С некоторыми моими недостатками тебе придется смириться, они неисправимы.

— Надеюсь, их не больше двух, этих самых недостатков?

— Ну… Почти. Как-нибудь на досуге напишу тебе полный список.

— А сейчас? Так и будем стоять посреди поля?

— До дома целый час…

— Не хочу домой. Ни к тебе, ни к себе. Поедем туда, где никого нет?

— Да.

— И чего мы ждем? — Люба запрокинула голову, улыбаясь.

— Ло, — он крепко сжал ее плечи. — Ты только скажи — ты мне верила? Тому, что я за тобой рано или поздно обязательно приду?

— Чаще всего да.

— Я бы никогда тебя не оставил.

Ветер усилился, воя громче.

— Нашел бы меня, пусть не живую, так хоть иссушенную временем мумию?

— Жуткая картина, кровь стынет. Придется впредь следить, чтоб до крайностей не дошло.

— Запрешь меня в зоне досягаемости, как Гарик?

Впервые за время шуточной перебранки Бостон перестал улыбаться.

— Вот уж этого точно можешь не бояться. Мой отец… он держал маму взаперти, когда они еще не были знакомы.

Люба удивилась.

— Да? Но они вроде вместе?

— Ему просто повезло. Меня… держали закрытым. Даже мысли не допускай, что я пойду той же дорогой.

— Так ты теперь будешь идеальным?

— Исключая перечень неисправимого — клянусь, — Бостон прижал руку к груди.

— Это мы скоро узнаем, правда? — уверенно потребовала Люба, не отводя глаз.

— Верно, — Бостон наклонился к ней, собираясь снова поцеловать, но вдруг сдержался. Осторожно прижался лбом к ее лбу, облизал губы и глубоко вздохнув, спросил.

— Ты останешься со мной?

— Да, — она быстро кивнула, чуть не стукнув его головой по лбу, и он на секунду подался назад, но не отступил. — Я не представляю, что такое вечность. Да и про тебя знаю не так уж много. Ты наглый, беспринципный, обделенный счастливым детством и… ты мой. Не знаю, протянем ли мы вечность, но первым делом я собираюсь узнать тебя настоящего, а там… а там посмотрим.

Бостон улыбнулся.

— На самом деле я тоже плохо представляю, что такое вечность. И даже допускаю, что покажусь тебе не таким идеальным, каким сам себя считаю. Но что-то мне подсказывает, что нам на роду написано быть вместе. А я своей интуиции верю. И ты верь.

— Так и будет.

Теперь Люба потянулась к нему сама, сжимая в ладонях его футболку и лаская губами его подбородок и скулы, проводя вдоль щеки, собирая ощущения колючей щетины и мягкой кожи.

— Мы начнем все заново? С самого начала?

— Да. Но в этот раз все будет так, как скажу я.

— Обещаю… что ты будешь в этом уверен.

Он хмыкнул, но не стал спорить. Может, потом, попозже.