Ольга Гусейнова - Последняя из рода Ша"Ари!

Вторая, совсем еще призрачная догадка, но от нее становилось страшнее. За маленькую восьмилетнюю жизнь с родителями, она очень много беседовала с отцом. Он упорно обучал ее своему родному языку, и она никогда его не забудет, потому что мысленно всегда вела беседы именно на нем. Именно эти беседы на родном языке отца, словно тонкой связующей нитью соединяли ее с погибшими родителями. Знание его языка и рассказы о казавшемся тогда таинственным мире, из которого он прибыл в Рокно. Она слушала его рассказы словно страшные, но такие захватывающие и интересные сказки. Отец рассказывал, что прилетел на большом железном корабле, который бороздит не воды морей и даже не пески Молстока, а небо и пространство за ним, которое Ривальс называл космосом.

Корабль его рода разбился, столкнувшись с одной из вечных спутниц Рокно, и только отцу удалось на спасательном маленьком кораблике добраться до большой планеты. Он прожил в этом мире около тридцати лет, прежде чем встретил Риву - мать Кнары, и они полюбили друг друга, а затем, прожив вместе пятнадцать лет, смогли зачать Кнару. Ривальс так животрепещуще описывал свой полет через безмолвное пространство космоса, что она будто своими глазами все видела.

Отец рассказал дочери, что его родная планета Ша'А, на которой коренными жителями были ша'а, погибла за несколько часов, уничтоженная черной дырой, родившейся рядом с его миром в результате взрыва одного из красных карликов, как отец называл некоторые из звезд. В этой глобальной катастрофе смогли уцелеть немногие, а из их рода Ша'Ари теперь она последняя, потому что все их родственники, оставшиеся на тот момент в живых, погибли на корабле отца. Что сильно угнетало его, не смотря на все попытки матери Кнары осчастливить своего любимого мужа. Ривальс долгое время искал возможность улететь с этой планеты, но все поиски были безуспешны. Как он рассказывал своей жене и дочери, мир Рокно закрыли из-за того, что здесь есть такое необъяснимое явление как магия, и производимые ею артефакты чересчур усложняют жизнь Совету безопасности галактик и Стражам в частности. С этим странным, теперь уже закрытым миром, столько загадочных и опасных для целых планет ситуаций возникало, что его неприкосновенность и запечатанность настолько строго соблюдались стражами и Советом, что нарушение их каралось смертной казнью. Лишь немногие смельчаки решались пойти против запрета и совались в эти пределы в надежде нажиться на запрещенных артефактах.

Как сейчас все с большей толикой уверенности думала Кнара, возможно она оказалась на таком вот космическом корабле. Но все еще надеялась, что это не так. Как говорил ее отец, лучше уж небольшой закрытый и такой предсказуемый мир, чем целая вселенная, населенная множеством различных разумных существ с их непоследовательностью и нечеловеческим мышлением. С миллионами опасностей и трудностей, подстерегающих на каждом шагу, но как же отец оказался не прав. Он выжил во время гибели целой планеты и космического корабля, но не смог пережить алчность близкого родственника жены. Все эти рассказы звучали давно и, казалось, покрылись дымкой забвения, а сейчас, как будто ждали своего часа, начали потихоньку выплывать наружу.

Снова вспомнив отца и мать, подтянула колени к груди и уткнулась в них лицом, скрывая в них слезы и боль. Но шаги по коридору заставили быстро и аккуратно утереть слезы, чтобы окончательно не стереть грим, наложенный Мареной и скрывающий ее истинный облик. Она насторожилась, но внезапно услышав гневные выкрики наемников Молстока и своих земляков, по всей видимости, из соседних камер-клеток, почувствовала неожиданное облегчение и спокойствие. Она здесь точно не одна, а с соотечественниками, и это вселяло непонятную надежду.

Судя по удаленности голосов, ее спутников распределили по соседним одиночным камерам, растянутым вдоль коридора. Кнара ждала, прислушиваясь к звукам шагов, которые с небольшими перерывами все ближе подходили к ее клетке. И вот настал момент, когда и возле ее камеры появился уже знакомый мужчина с холодными, пустыми, черными глазами и очень смуглой кожей, покрытой сеткой глубоких морщин, явно свидетельствующих не столько о прожитых годах, сколько о бурной нездоровой жизни. Она сжалась и словно дикий зверек наблюдала за мужчиной из-за сложенных на коленях рук. Мужик постоял немного и, скривившись, окинув ее взглядом, посмотрел на маленькую стопку одежды в своих руках и, сплюнув на рифленый металлический пол, пошел прочь. Похоже, он решил, что одежда, принесенная для нее, явно будет велика, и решил все оставить как есть. А Кнара снова задумалась. Зачем этим людям переодевать пленников в свою одежду? Почему старая не подходит? Но ее вопросы оставались без ответа.

Сколько они уже пробыли в своих клетках, Кнара не знала, в камерах всегда одинаково горел приглушенный свет, ничего не происходило, только иногда слышались в коридоре тихие разговоры наемников или споры горе-грабителей. Только один раз за все это время был нарушен привычный распорядок, когда в очередной раз еду на тележке им привез странный мужчина, которого она видела впервые. Сначала раздались испуганные ругательства грабителей, потом - неистовые молитвы наемников, и наконец, этот субъект подошел к клетке Кнары и с интересом ждал ее реакции, но она лишь вжалась в угол, и с ужасом рассматривала нового участника ее личной драмы.

Высокий угрюмый тип с серой землистой кожей в черную крапинку, абсолютно черными глазами без белков и двумя едва заметными костистыми гребнями, разделяющими голову на три части вдоль линии роста волос. Тип нажал кнопку на черной коробочке, и как всегда возле пола меж струн, образовалось квадратное отверстие, куда он просунул тарелку с едой и фляжку с водой. За несколько дней, что они сидели в клетках, этого нечеловека она увидела впервые и, судя по бурной реакции остальных, они тоже. Кнара, заметив любопытный черный взгляд, скользящий по ее щуплой сгорбленной фигурке в углу камеры, частично трансформировала лицо, сделав его чуть более плоским и менее женским, подняла взгляд на похитителя. С трудом выдержала прямой взгляд черных, пугающих именно непривычным видом глаз, и смогла вылить на него своей неповторимой синевой всю ненависть, что испытывала к похитителям. Но этот странный мужчина лишь презрительно скривил губы и, обидно усмехнувшись, молча развернулся и ушел, а Кнара вновь слушала изумленные и настороженные шепотки своих соседей по несчастью.

Терпение Кнары достигло предела - она с трудом сдерживала свое обращение. Лишь однажды, когда пленникам уже раздали еду, и через какое-то время до ее чуткого слуха донеслись тихое сопение и откровенный храп из соседних камер, все же решилась на чистое безумие, ведь сил терпеть дальше больше не было. Она быстро разделась, раздраженно почесываясь от ощущения грязи и пота на коже и, сделав напряженный вдох, еще раз прислушавшись, начала полную трансформацию. Завершив ее, потянулась всем телом и чуть не завыла от счастья и полного удовлетворения.