Линда Джонс - Лунная ведьма

Та сделала шаг вперёд, и в тот же миг в руке императрицы сверкнул меч. Айседора резко остановилась.

— Я лишь выполняю вашу просьбу.

Меч не шелохнулся.

— Знаю. Мне нужно, чтобы ты подошла достаточно близко, поскольку хочу поговорить без опасения быть подслушанными, но там, где дело касается магии, излишняя осторожность никогда не помешает. Я пока не уверена, что угроза сёстрам и жителям города подействует на тебя должным образом.

— Жители Шэндли меня не волнуют, — без обиняков призналась Айседора, — но я никогда не подвергну опасности сестёр.

Лезвие чуть опустилось, и, казалось, императрица вот-вот улыбнётся.

— Ты весьма откровенна. Однако учти, что не все во дворце считают честность похвальной чертой.

Айседора ответила не сразу. Вопреки доводам разума их с императрицей оставили в комнате вдвоём. И хотя хозяйка этого проклятого дворца изъявила о желании побеседовать с ведьмой приватно, сейчас лишь неторопливо изучала её с мечом в руках, словно не могла решить, то ли приветствовать, то ли проткнуть лезвием. Спустя несколько мгновений напряжённой тишины Айседора спросила:

— Чего вы от меня хотите?

Императрица едва заметно расслабилась.

— Кейн Варден — мой брат.

Айседора удивлённо попятилась. Волосы, глаза. Меж ними, определённо, угадывалось сходство. Брат императрицы был связан… с мятежниками. Неудивительно, что их беседу следовало держать в тайне.

— Ещё кто-нибудь знает?

— Во дворце о нашем родстве не знает никто, даже мой муж.

Ну разумеется! Мятежники и ведьмы не слишком годились в родственники императору.

— И всё же вы доверили мне свою тайну, хотя продолжаете направлять на меня меч.

Лиана отложила меч, но не настолько далеко, чтобы не успеть схватить его при необходимости.

— Я успела сильно привязаться к Софи. Прежде чем сбежать, она обняла меня и назвала сестрой. Ради неё я не могу позволить Себастьену убить тебя или сделать кое-что похуже и постараюсь оградить от опасностей, хотя не уверена в успехе. Я хотела, чтобы ты знала о причине моего поступка.

Айседора с трудом представляла, как Софи обнимает и называет сестрой эту холодную женщину. Но возможно, она увидела в Лиане нечто такое, что не заметила старшая сестра.

— У Софи с Кейном было всё хорошо, когда они отсюда уезжали?

— Оба казались безумно влюблёнными и ожидали второго ребёнка, — ответила императрица с минимумом эмоций. — Да, я бы сказала, у них всё хорошо.

На Айседору нахлынуло головокружительно облегчение.

— Я счастлива это слышать. И хотя поначалу не одобрила их союз, теперь рада, что у Софи есть Кейн.

— Я тоже, — почти нехотя призналась Лиана и слегка скривилась. — Что мне с тобой делать? Я сказала Себастьену, что хочу собственную ведьму, но это отвлечёт его лишь на несколько дней, не больше. Мари хорошая, послушная горничная, и я не собиралась её заменять. Если она не будет мне прислуживать, ей, к сожалению, останется только уйти. — Губы императрицы чуть изогнулись в намёке на улыбку. — Кроме того, женщины Файн не показались мне хоть сколько-то послушными.

Лиана встала и направилась к Айседоре. Императрица была храброй, слишком уверенной в себе или глупой?

Уж точно не глупой, в этом Айседора не сомневалась.

Подойдя совсем близко, Лиана тихо сказала:

— У меня есть несколько друзей во дворце. Я доверяю горстке близких людей, но даже в них… — она пожала плечами, — не могу быть полностью уверена. — Лиана встретила и удержала взгляд Айседоры. — В тебе я тоже не могу быть уверена полностью, но нас связывают узы, о которых никто больше не знает. Кейн и Софи. Мой брат, твоя сестра. И я чувствую, что у нас с тобой много общего. Мы отличаемся от других женщин. Как видишь, у меня нет иного выбора, кроме как в некоторой мере довериться тебе.

Айседора кивнула.

— Тебе нужно остаться здесь. Возможно, Борс отыщет Жульетт и привезёт к Себастьену, и тогда лучше бы ты не только оказалась поблизости, но ещё и успела укрепить своё положение во дворце. Понимаешь?

— У Жульетт появится больше шансов выжить, если я останусь здесь и смогу ей помочь, — ответила Айседора.

— Именно, — с тихим вздохом подтвердила Лиана. — У меня есть и эгоистичные причины желать твоего присутствия. Через несколько месяцев мне предстоит родить следующего императора Каламбьяна, и я хочу, чтобы рядом находилась сильная женщина, которой я могу доверять, компаньонка, которая поможет мне в родах и убережёт ребёнка от жрецов. Помоги мне, Айседора. Прими у меня роды и охраняй нас с ребенком, а я помогу тебе сбежать, как только представится возможность.

Трёхэтажный, огромный в длину и ширину дворец Энвина был построен из тех же красивых камней, которые Жульетт замечала по всему городу. Даже если бы открытую галерею не украшали выстроившиеся в ряд колонны и золотисто-голубые шёлковые флаги и повсюду не стояли вооружённые, одетые в униформу стражи, это всё равно было бы самое величественное место из всех, когда-либо ею виденных. Дворец королевы Энвина источал неоспоримое царское величие и в то же время выглядел примитивным, как будто насчитывал уже тысячи лет и являлся частью горы.

Одетые в голубую униформу часовые держали в мускулистых руках острые копья, у всех солдат были длинные волосы, заплетённые в толстые, спускавшиеся по рельефным спинам косы. Ей снова и снова приходилось напоминать себе, что эти мужчины, подобно Рину, изменяются в полнолуние.

Весть о прибытии новой королевы летела вперёд них, и по всей дороге ко дворцу энвинцы бросали свои дела, чтобы выразить почтение. Через некоторое время Жульетт перестала просить людей подняться, решив, что скоро они узнают о её нежелании становиться их правительницей и перестанут кланяться.

Ступив во дворец, Жульетт почувствовала сопротивление Рина. Она раздумывала не выпустить ли на волю их связь и не поискать ли в ней утешение, но побоялась, что не сумеет справиться с ощущениями, которые несомненно нахлынут на неё в этом месте, усиливавшем магические способности до небывалых высот.

Вдоль длинного коридора, столь же широкого, как гостиная в домике Файн, выстроились стражи. На стенах повсюду висели прекрасные, красочные гобелены. Неприкрытый коврами прохладный каменный пол сиял собственной грубой красотой. Пока она шла, стражи склоняли головы и в приветствии вытягивали вбок руку с копьём. Все мужчины выглядели юно, многие были моложе Рина, возможно, на несколько лет.

Жульетт словно тянуло к центру дворца, безошибочно влекло к судьбе, которая, как сказал Рин, всегда её ожидала. Он считал это зовом священного камня, но она сомневалась, что тот действительно обладал над ней какой-либо властью. Да, она искренне верила в магию. Но священный камень? Магия жила в душах и сердцах, а не пряталась в неживых предметах.