Линда Джонс - Лунная ведьма

Тогда почему он стремится спрятать её от всех остальных? Кэлам сказал бы, что брат страдает от приступа человеческой ревности.

Рин посмотрел на Дэнтона, который вырос прекрасным, талантливым человеком.

— Пообещай защищать её, когда меня здесь не будет.

— А почему тебя здесь…

— Обещай.

— Конечно, — тихо ответил Дэнтон. — Это моя обязанность солдата.

— И брата, — добавил Рин.

Дэнтон кивнул и отбросил упавшую на лицо тёмную прядь волос.

Когда Жульетт зашевелилась, Дэнтон встал и отошёл к остальным мужчинам, державшимся на почтительном расстоянии.

Жульетт села, отбросила медвежью шкуру и вытянула над головой руки. Как и у него, её длинные волосы спутались, но она, похоже, этого не заметила или сочла неважным. Не встревожилась даже из-за своей наготы. Жульетт приветствовала его лучезарной, удивительной улыбкой. И он ответил, следя, чтобы их по-прежнему разделял барьер.

— Прости за то, что предлагала забрать у тебя волка.

Он понимающе кивнул.

— Прошлая ночь была… — она обхватила себя руками и запрокинула лицо к ясному синему небу, — совсем не такой, как я себе напридумывала. Казалось, будто я лечу, а не бегу. Сам воздух дрожал и расступался перед нами.

— Из тебя получилась прекрасная волчица.

Она склонила голову на бок и посмотрела на него золотыми глазами, к которым он ещё не успел привыкнуть. Они выглядели как настоящее, сверкающее королевское золото и видели слишком много даже сквозь воздвигнутый им барьер.

— Наверное, мне пора встать, одеться и поесть, но я хочу лишь ещё немного поспать.

— Ты можешь делать всё, что пожелаешь.

— Ты полежишь со мной? Просто полежишь рядом? — быстро добавила она. — И возможно, обнимешь?

Он неохотно придвинулся, но не произнёс ни слова.

— Это не приказ, Рин, — сказала она, когда он приблизился, — а просьба.

Не то, чтобы это имело значение. Каждое слово королевы было законом, и Рин не имел права отказать. Но вовсе не поэтому лёг и заключил Жульетт в объятия. Он хотел держать её здесь в лесу, где почти мог забыть о ждущих неподалёку стражах.

Она прильнула к нему и нежно предложила:

— Поспи со мной. Ты выглядишь усталым.

— Я не…

— Поспи, — повторила она. — Мы тут в безопасности. Нас никто не побеспокоит, ни сегодня, ни завтра. Здесь не случится ничего плохого, — Жульетт закрыла глаза, снова проваливаясь в сон. — Все хорошо, ванир.

Ванир. Это было всё, на что он надеялся и чего никогда не получит. Но сейчас… возможно Жульетт права, и сейчас всё хорошо.

После того, как она заснула, Рин тоже закрыл глаза и почувствовал, как на него надвигается дремота. Он защищал Жульетт своим телом и вдыхал аромат, ощутить который мог только её супруг.

— Спи спокойно, видара, — сказал он так тихо, чтобы никто больше его не услышал. — Я не оставлю тебя.

Не сегодня.

С некоторых пор Лиана начала наслаждаться встречами с Айседорой. Она с самого начала подозревала, что у них с сестрой Софи много общего, но не ожидала так сдружиться, ведь императрица Каламбьяна не могла позволить себе заводить друзей.

В это послеполуденное время она сидела в своей гостиной вместе с Мари и Айседорой. Себастьен разбирался со жрецами, всполошившимися из-за исчезновения Нэлика. Все они удивлялись, почему такой ответственный человек вдруг оставил свой пост, а некоторые подозревали, что он пал жертвой преступления, хотя как такое стало возможным ещё предстояло разгадать.

Лиана выпроводила Мари, загрузив перечнем несущественных дел, и пригласила Айседору сесть поближе. Ведьма выглядела так, будто прошлую ночь ни на миг не смыкала глаз. Скоро должна была прийти Джедра и вместе две ведьмы собирались благословить ребёнка Лианы. Возможно, они скажут, что в ней растёт дочь, а не сын, и тогда она сможет оставить дитя себе. Себе и Себастьену. Её мало интересовала необходимость родить наследника и заботило только здоровье ребёнка.

— Ты превосходно справилась с заданием, — тихо похвалила она.

— Спасибо, миледи, — казалось, от слов императрицы у бедняжки вот-вот случиться приступ удушья.

— Прошлой ночью ты, возможно, спасла множество невинных жизней, — напомнила Лиана.

— Надеюсь.

Лиана откинулась назад, разглядывая взбудораженную Айседору.

— Что ты с ним сделала?

Айседора не ответила.

— Можешь рассказать о случившемся. Уверена, тебе хочется поделиться деталями и поскольку, кроме меня, никто не знает о произошедшем, я для тебя самый подходящий слушатель.

Ведьма снова промолчала.

Лиана хотела подтолкнуть Айседору и даже приказать подчиниться, но в итоге не сделала ни того, ни другого. В прошлом Себастьен тоже выпытывал у неё подробности, но Лиана предпочитала сочинять небылицы, лишь бы вновь не переживать исполнение неприятных, но необходимых обязанностей. Она не поставит Айседору в такое же положение.

— Время от времени во дворце появляются и другие люди, от которых необходимо избавиться по той или иной причине.

Айседора вскинула голову и посмотрела Лиане в глаза.

— Я не убийца, — тихо сказала она.

— Вообще-то убийца, — безжалостно возразила Лиана. — Дважды, насколько мне известно. И трижды, если обнаружится тело Нэлика.

— Я не…

Лиана подняла руку, заставив Айседору замолчать.

— Я хочу, чтобы ты по-прежнему приглядывала за мной, по крайней мере, до рождения ребёнка. Но ты также могла бы время от времени выполнять и другие поручения, — императрица улыбнулась. — Нам нужен дворцовый ассасин, и я не могу представить лучшего кандидата на эту должность, чем ты.

Как и в последние три утра, Жульетт проснулась под боком у спящего рядом Рина, на мягком ложе из медвежьей шкуры. Неподалёку дожидались стражи. Некоторые из них отдыхали, другие несли караул. В течение трёх дней и ночей королева не оставалась без присмотра даже на секунду.

Похоже, Рин был прав с самого начала. Зверь представлял собой жизненно важную и восхитительную часть их обоих. Она никогда не бегала столь быстро и не чувствовала себя такой сильной, и хотя до следующего превращения должны пройти недели, Жульетт ощущала, как мощь волка ожидает внутри неё, пульсирует даже в спящем состоянии.

Она коснулась плеча Рина, тот пошевелился, но не проснулся. Все три дня он оставался рядом, как человек и как волк. Как её пара и друг. И хотя всё ещё злился из-за сложившегося положения дел, она чувствовала, что его гнев немного утих. Рин мог полюбить её и, возможно, однажды так и случится.

Сама Жульетт уже любила его всей душой. Интересно, к кому она воспылала чувствами раньше — к волку или человеку? Начала ли влюбляться той ночью, когда он согревал её, и она, успокоившись, запустила руки в его мех?

Глаза Рина открылись, и он перекатился к ней. Окинул пронзительным, изучающим взглядом, от которого у Жульетт перехватило дыхание и дрогнуло сердце. Её собственные глаза выглядели так же? Оказывали на него такое же воздействие? Она всё ещё удивлялась, мельком увидев себя в зеркале. Теперь её глаза стали такими же, как у всех энвинцев. Золотыми, цвета каменного сердца Энвина.