Ольга Митюгина - Посланница преисподней

Эет вздохнул.

— Лучше не спрашивай, Рири. Душа в её тело не возвращается. А почему… прости. Я не могу объяснить.

Ариэлла задумчиво посмотрела вслед вампиру.

— Бедняга… — одними губами прошептала она. — Ну вот что за удовольствие — так упираться в одну-единственную «любовь»?…

Эет смешливо фыркнул себе под нос.

— Даже не знаю, позавидовать тебе или посочувствовать, Рири…

Она лукаво улыбнулась.

— Ни завидовать, ни сочувствовать пока нечему, Эт. — И вдруг, подойдя вплотную, шутливо толкнула Эета, опрокинув на доски рундука. Опёршись коленом о край ларя, суккуб склонилась над молодым человеком. Её чёрные глаза смеялись. — А ты, лич? — одними губами спросила она. — Много знаешь о верности? Ты же никогда не рассказывал мне о своей девушке.

— Рассказать? — с любезной улыбкой поинтересовался юноша.

Ариэлла наклонилась ещё ниже — взметнув крылья вверх, чтобы не царапать ими доски палубы. Эет залюбовался бликами последнего света на острых шипах.

Он не злился на Ариэллу, ему было смешно. Обвинять её в испорченности, называть распутницей — так же некорректно, как обвинять его в людоедстве.

Он понимал: для баронессы такое поведение — игра. Суккуб дразнила, подтрунивала — и он сам спровоцировал её своей необдуманной шуткой. И, даже если бы сейчас дело дошло до постели, то и тогда для Рири всё осталось бы не более чем забавной проделкой.

— У тебя очень красивые крылья, — заметил молодой человек. — Похожи на тёмную бронзу.

Девушка довольно улыбнулась. Наверное, приняла комплимент за поощрение.

Её дыхание — нежное, лёгкое — коснулось лица, и Эет ощутил быстрый поцелуй. Словно бы поддаваясь на провокацию, он обнял Ариэллу и привлёк к себе.

— Это как понимать, Крылатая? — шепнул он на ухо девушке — колыхнулась тёмная пушистая прядка её локона. — Ты передумала и выходишь за меня замуж?

Ариэлла фыркнула и вывернулась из его рук. Эет смеялся, наблюдая за её надутым видом.

— Ну вот… А я уже было начал облизываться…

— Да ну тебя, — буркнула Рири. — Шуток не понимаешь.

Эет посерьёзнел. Сел, подтянув колено к подбородку и обхватив руками.

— Понимаю. Ещё как понимаю. Просто не считаю любовь и верность поводами для них.

— Любовь… Верность… — демонесса скептически поджала губы. — Сколько пафоса…

Эет пожал плечами.

— Да никакого пафоса, Рири, — чуть устало вздохнул он. — Просто так и есть. Ты же не станешь шутить верностью Владыке, правда? И любовью к своей независимости?

Ариэлла чуть усмехнулась и села рядом.

— Какой ты…

— Какой?

— Умный. — Она помолчала и вдруг, повернувшись всем телом, выдала: — Но признайся, признайся честно: ты что, никогда не хотел повторить? Никогда? В тот раз… В тот раз мы все злились. Что-то друг другу доказывали… Иногда я думаю: как оно было бы — по-хорошему?

Эет вздохнул. Разговор подошёл к той черте, когда — по-хорошему — мужчине надо или уходить, или пускаться во все тяжкие.

Он молчал, глядя на Ариэллу. Она смотрела в упор, шальными дерзкими глазами, и зрачки пульсировали… он видел их пульсацию — чёрных в чёрной радужке… или нет? Он чувствовал эту пульсацию: как ток крови по сосудам, как удары сердца… или видел, как оно бьётся? Ариэлла вся была перед ним: искорка на ладони, крохотная, немыслимо жгучая — но такая слабая… Дунь — и потухнет. Исчезнет.

Он был и дыханием, и ладонью, и ветром над морем, и морем он был, и целым миром… Он мог впитать девушку в себя — её личность, её память, её тело и душу — принять в собственную бесконечность, растворить в себе…

Эет распахнул Силу, как крылья, окутывая Ариэллу — и нагнулся к губам…

Суккуб оттолкнула холодными ладонями. В глазах плескался ужас.

— Что случилось? — прикинулся удивлённым Эет. — Мне показалось, ты хотела моих поцелуев.

— Я… — Рири была бледнее пены морской. — Мне что-то нехорошо. Мне почудилось… Не знаю.

Эету стало совестно, словно он ударил ребёнка — только за то, что тот настырно выпрашивал конфету… Ведь для Рири близость имеет примерно ту же ценность и то же значение.

— Ты совсем больна, — мягко ответил он, бережно помогая девушке подняться. — Давай-ка я доведу тебя до каюты — и спать.

— Да, отведи… — слабо прошептала Ариэлла. — Но, прости, я действительно лягу спать. Накатило что-то… — девушка виновато улыбнулась. — Глупо получилось. Я тебя раззадорила — честно, сама не ожидала! — а тут какая-то непонятная болезнь…

— Да ерунда это всё. Выкини из головы. Я не сержусь.

Они добрели до коридора с каютами — золотое ореховое дерево с тёмными прожилками, хрустальные бра на стенах, дарившие приглушённый свет, малиновая дорожка…

— Ну вот, — Эет распахнул двери, пропуская Ариэллу в тёмную каюту. — Сладких снов, Крылатая. Завтра будешь как новенькая.

— Извини… — ещё раз покаялась демонесса. И вымученно улыбнулась: — Кажется, я должна буду тебе ночь.

— Да что за счёты, ерунда, — отмахнулся юноша. — Смешно, право слово. Рири, завтра утром мы, наверное, уже не увидимся: я отправлюсь готовиться к приёму твоего отца. А ты тут Виру не давай заскучать, занимай его разговорами… Когда Сегерик отбудет домой, я дам тебе знать.

Рири кивнула. Эет, ещё чувствуя вину, нагнулся и поцеловал Ариэллу в щёку.

Ариэлла

Ариэлла лежала в постели, глядя, как дрожат на потолке солнечные блики. Девушка нежилась, не торопясь вылезать из-под одеяла, позволяя тёплой истоме разливаться по телу. В мыслях царил блаженный покой — такой же светлый и лучезарный, как пятна света на потолке. И Рири улыбалась…

Они задумали великолепное предприятие — которое принесёт освобождение Владыке, Невенару — избавление от проклятия, а лично ей…

Ариэлла коротко рассмеялась и на мгновение уткнулась в подушку, представив, что может лично ей принести осуществление этого плана.

Нет, всё-таки Эет умница. Остаётся только один вопрос: зачем ему так болеть за Владыку? Да и проблемы Невенара личу, по большому счёту, до известного места. Откуда же такое великодушие?

Нет-нет, очень хорошо, что государь Атариды обратился к ней. Именно к ней. Умница-то он умница, но не интриган. Ведь наверняка что-то задумал, и её долг демона — выяснить, что именно. И тут ничего лучше совместного путешествия и придумать нельзя.

Нет, конечно, можно спросить прямо, но это глупо. Если Эет не сказал сразу сам, то и не скажет. Соблазнять его тоже не умнее: Эет не из сластолюбивых идиотов, что ведутся на подобный примитив.

К тому же, она действительно не отказалась бы от ещё одной ночи с ним — но только ради него самого. Он ей нравился.

Как и Вирлисс.

Они оба относились к ней по-дружески: не отталкивая, но удерживая на некой границе… и это заводило. Будило охотничий азарт. И хотелось получить их снова. Обоих. Вместе или по отдельности — неважно. Только бы получить.