Кейт Ринка - Власть Маргариты

В носу стоял запах секса и волчицы, которая была под ним. Она стонала и скулила, двигая бедрами ему навстречу, быстро, резко и ненасытно, заставляя его срываться на рык. Кроме Маргариты, Ян не знал других подобных ей женщин, с кем можно быть собой. Даже с покойной и любимой женой ему приходилось себя контролировать. Алиса же позволяла все. Она заставляла себя покорять и пробуждала такую злость, которая граничила с вожделением. Она всегда возбуждала его до чертиков. И теперь, когда их отношения приняли интимный характер, он никак не мог ею насытиться. Слишком долго он сдерживался, чтобы продолжать себе в чем-то отказывать.

Единственное, что нарушало их животную идиллию, это трель мобильного телефона Алисы. Он надрывался едва ли не с самого начала, но Ян не позволил девушке отвлечься от него даже на секунду. Сначала она нервничала, отбивалась и рвалась к телефону, еще сильнее возбуждая его сопротивлением, а потом сдалась, вымещая на нем свою злость. Алиса кусалась и царапалась, она пыталась ему сделать больно, и в то же время так умопомрачительно двигала бедрами, что любая боль превращалась для него в наслаждение.

Но когда Ян излился в нее семенем, его терпение от надоедливого звука подошло к концу. Кто и зачем мог названивать его паре так настойчиво? Сжав в кулаке волосы Алисы, он притянул ее к себе и прорычал в ухо:

- Ответь на этот чертов звонок, или твой телефон полетит в стену.

Еще задыхаясь от экстаза, Алиса ударила его локтем в бок и выползла из-под него. Отыскав в ворохе одежды телефон, она ответила на звонок. И в этот момент в комнату настойчиво постучали. Не позаботившись об одежде, Ян подошел к двери и распахнул ее, врезаясь недовольным взглядом в лицо Игната, одного из своих оборотней.

- У нас проблема, - сказал ему мужчина.

- Что?

- Горят вампирские жилища, и кое-что указывает, будто мы в этом замешаны.

- Какого черта? - удивился Ян.

- Не знаю, я сам пока плохо понимаю, что происходит, - говорил ему взволнованный оборотень. - Но вампиры дохнут один за другим, потому что поджоги начались на рассвете. Кажется, кто-то сдал Охотникам всю нашу систему, и это кто-то из наших.

- Твою мать! Только этого сейчас не хватает, - рыкнул Ян, возвращаясь в комнату за одеждой.

- Что случилось? - спросила его Алиса, которая сидела на полу с телефоном в руках.

- Одевайся, - сказал он ей. - Поговорим по дороге.

В предрассветном воздухе витал запах горелой плоти и гари. Я стоял неподалеку от здания, которое еще час назад было кафе-баром. Из входной двери и разбитых окон валил черный едкий дым, и кое-где выскакивали жадные языки пламени. На улицах столпились зеваки, выжившие люди и репортеры, которые глазели на то, как пожарные пытаются совладать с огнем, и как они вместе с оборотнями спасают уцелевших вампиров.

Жалкое зрелище.

В этом здании жила дочь Маргариты. Жила. А теперь ее прах развеет ветер. Было ли мне до нее дело? Нет, как и до всех остальных, кого постигла та же участь. Смерть - человека ли или вампира - это всегда естественно, независимо от численности. Война, эпидемия, землетрясение, пожар или потоп - это все было, есть и будет. Но в этот раз меня взволновало происходящее, и все только потому, что это волновало Маргариту. Она расстроилась, узнав о смерти своей дочери.

А мне это совершенно не нравилось.

Рожденный среди песков Египта, когда им еще правили Фараоны, я скитался по миру, переезжал с места на место, засыпал и просыпался в новых эпохах. Я проживал разные жизни, играл чужими, и мне всегда было наплевать на то бесконтрольное стадо вампиров, которое породили наши дети и дети их детей. Я просто не вмешивался в течение событий, которые происходили рядом, предпочитая за ними лишь лениво наблюдать. Но сейчас был не тот случай. Сейчас мне захотелось вмешаться, что наводило на некоторые мысли относительно причин моего желания.

Маргарита... она до сих пор во мне что-то меняла и наполняла жизнь новыми эмоциями. И что главное - она переставала быть одной из многих, выделяя в моем холодном сердце для себя место. Да что там! Разве стоит самому себе так цинично врать? Маргарита заставляла мое сердце пылать, так что даже чувства в душе играли симфонию - от ноты злости до ноты страсти, и я любил каждую из них.

Гнев? Великий запал, побуждающий к действиям, многие из которых приносят удовлетворение и удовольствие.

Тревога? Ненавижу, но люблю свою ненависть.

Вожделение? Редкое ощущение, но и слишком восхитительное, чтобы можно было чем-то пожертвовать или пойти на многое ради него.

Ревность? Гремучий коктейль, от которого закипала кровь, привнося остроту, усиливая желание к женщине и вызывая азарт к жестоким играм.

Любовь? Это слишком скупое обобщение всего того, что можно к кому-то испытывать, и что рождает перечисленное мною выше, и тем не менее...

Я слишком много прожил, слишком тесно жил с людьми, чтобы не понимать сейчас, что со мной происходит. Я мог лишь отказаться это принимать, я мог бы даже этому противиться. Только стоит ли? Каждая испытываемая мною сейчас эмоция была великолепна. Я чувствовал себя живым и жаждущим. Мне нравилось злиться и ревновать, нравилось заставлять ее чувствовать то же самое, что чувствую я.

Мне нравилось ЛЮБИТЬ Маргариту.

Но любовь это еще и многое другое.

Это страх. Он был мне ведом лишь в глазах и крови моих жертв, и мне нравилось им упиваться, но не понравилось видеть в глазах Маргариты.

Это боль. Если не моя, так моей возлюбленной. Она бывает разная по силе и характеру, и если не я ее вызвал, то это злило.

Кто посмел? - сразу возникал вопрос, а глаза наливались кровью и хищным блеском предвкушения.

И именно поэтому я оправился к Серафиму, собирался разобраться в происходящем.

- Утро доброе, дорогой мой Серафим, - сказал я вампиру, заходя к нему в кабинет.

- Не могу ответить тем же, - ответил он мне, откладывая телефон в сторону. - Если ты пришел поехидничать, то сейчас не самое подходящее время.

- Я знаю, что творится в городе, - ответил я, занимая место в кресле, напротив своего собеседника.

- Тогда, если ты пришел не затем, чтобы помочь, я попросил бы тебя подождать, - ответил мне взволнованный вампир, верно и преданно выполняющий свои обязанности Главы города.

Похвально, весьма похвально.

- Хм, - лениво ухмыльнулся я. - Никак не могу решить, плохо ли или хорошо на тебя влияет твоя практически новоиспеченная жена. Ты становишься... эмоциональным.

- Это всегда двояко, кому, как не тебе, знать об этом.

- Верно, - улыбнулся я тому, кто знает меня мало, но достаточно, чтобы видеть во мне какие-то изменения.

- Так зачем ты пришел?

- Хочу услышать от тебя, что происходит вокруг.