Эми Плам - Пока я не умерла

Она наклонилась ближе и заговорила очень пылко, как если бы то, что она спрашивала, было важным и конфиденциальным.

— А ты, Кейт? Как ты себя чувствуешь, оказавшись вне своего привычного мира — влюбившись в бессмертного? Ты когда-нибудь мечтала вернуться назад, к прежней жизни обыкновенной человеческой девушки?

Я покачала головой.

— Нет. Прежняя жизнь, всё равно, так или иначе, закончилась. По крайней мере, я так чувствовала. Мои родители умерли около года назад. Когда я нашла Винсента… — или он нашел меня? задумалась я — я тоже могла оказаться мертвой.

— Странный выбор для красивой, жизнерадостной девушки тратить своё время на нежить.

Она и в самом деле иногда разговаривает как пожилая леди.

— Мне здесь нравится, — просто говорю я.

Подняв идеальной формы бровь, она кивнула, а затем взяла мою руку и сжала ее, в то, что я бы назвала, жестом солидарности. Как девушка-девушке в доме, полном мужчин.

— Все здесь? — Жан-Батист встал перед камином и оглядел зал. — Хорошо, — сказал он.

Я почувствовала, как кто-то коснулся моего плеча и посмотрела вверх, чтобы увидеть Винсента, который стоял за моим креслом. Он сексуально мне подмигнул, а затем сосредоточил всё свое внимание на мужчине средних лет.

— Мы все знаем о снижении активности нума, с тех пор как умер Люсьен. Как будто они вовсе исчезли. Но отчего это произошло? Может быть они чего-то выжидают?

— Можно мне? — спросил Гаспар, подняв трясущийся палец и, глядя на нас. — Они всегда в прошлом были недисциплинированными. Несмотря на то, что Люсьен был их лидером, он никогда похоже не останавливал их от проявления инициативных действий. Но, как мы уже упоминали, судя по их недавнему поведению, мы подозреваем, что у них мог появиться новый лидер — тот, который действительно сможет держать их под контролем. И Виолетта сейчас подтвердила эти подозрения. — Он махнул в сторону ревенентки, сидящей рядом со мной, как будто протянул ей микрофон.

— Не могу сказать, что я именно "подтвердила", — пискнула Виолетта. — Но таковы слухи. Мои источники упомянули о заокеанском нума — из Америки, если быть точнее — который начал позиционировать себя в качестве международного лидера.

В комнате раздались возгласы удивления. Первым заговорил Амроуз.

— Я никогда ничего подобного не слышал. Я имею в виду, у нас есть Международный Консорциум, но, чтобы у нума был такой? Я себе даже представить этого не могу. Не в их природе действовать сообща.

Виолетта кивнула.

— Соглашусь, что, если это правда, то является беспрецедентной ситуацией. Но из того, что я слышала предполагаемый лидер-нума был при жизни человеком огромной силы и власти. Люди доверяли ему свои судьбы, а он обманул их, отправляя многих на верную смерть, а некоторых довел до самоубийства.

— Как же он тогда умер? — спросила я.

— Убили в тюрьме, — просто ответила она.

— И что это значит для нас? — спросил Жюль.

На этот раз выражение его лица было серьезным.

Жан-Батист взял себе воображаемый микрофон.

— У Виолетты есть свои источники и мы надеемся, что они продолжат снабжать её информацией. Но мы можем начинать связываться с нашими родными и близкими в других местах, чтобы узнать, слышали ли они что-нибудь важное.

— В то же время, мы должны укрепить нашу оборону. Активизировать наши наблюдения. И, как я говорил с нескольким из вас, я отменяю запрет на атаку…

Я почувствовала, как Винсент напрягся позади меня, и как глаза Жан-Батиста пробежали по нему, старейший ревенент остановился в середине своей фразы, оглядывая комнату, в которой наступило неловкое молчание.

— Могу я прервать в этот момент? — раздался мелодичный голос с другого конца комнаты.

Все уставились на его источник. Это было впервые, когда я услышала, как говорит Артур: Он был постоянно задумчив, стоя или сидя в каком-нибудь углу, делая заметки в блокноте. Все остальные, казалось столь же удивлены этим нехарактерным для него поведением.

Артур бросил взгляд на Виолетту, которая сжала свой подбородок и уставилась на него. Ладно, подумала я, это должно быть имеет некоторое отношение к спору, который я прервала.

— Может быть, я говорю об очевидных вещах, но мы обсуждаем важную стратегическую информацию в присутствии того, кто не из нашего рода.

— Что?

Кровь отлила от моего лица, когда я чувствовала, как все поглядывают в мою сторону. Я уставилась на Артура, но он отвел глаза, убирая светлый локон за ухо, как будто он непременно должен был деть куда-нибудь свои руки.

Руки Винсента сжимали мои плечи железными тисками. Я подняла глаза, чтобы взглянуть на его лицо, которое обратилось в камень, и создавалось такое впечатление, что, если бы ревененты обладали способностью извергать глазами пламя, то Артур бы уже поджарился до золотистой корочки.

Всё молчали, застыв в ожидании. Артур откашлялся и вновь глянул на Виолетту. Ее маленькие пальчики сжали подлокотник дивана, а ногти впились в кожу мебели.

— Несмотря на то, что я допускаю, что люди общались на протяжении всей нашей истории, за исключением редких случаев, как например брак нашей Женевьевы, серьезное взаимодействие с людьми всегда было основано на модели работодатель- наемный работник. Я понимаю, что этот человек оказала тебе услугу, убив твоего врага. Но я должен подвергнуть сомнению правомерность ее присутствия на тактической встрече, на которой обсуждается наша защита и собственно само наше выживание.

Он мог с такой же легкостью влепить мне пощечину. На глаза навернулись непрошеные слезы, и я сердито смахнула их. В ту же секунду на ноги вскочили Жюль с Амброузом, кинувшись к Артуру, словно некая банда негодующих. Винсент притянул меня к себе, будто он мог физически защитить меня от слов Артура.

Артур поднял руки, словно всем своим видом показывая, что он ни в чем не виноват.

— Родные, постойте. Прошу послушайте. Я не знаю Кейт так же хорошо, как вы, но я видел её достаточно, чтобы понять, что она хороший и надежный человек.

Он, наконец-то, осмелился посмотреть мне в глаза и взгляд его был виноватым. Меня это не волновало. Извинения не принимаются.

— Я не утверждаю, что она не приветствуется здесь, среди нас, — продолжил он. — Только то, что она не будет участвовать в этой встрече. Для собственной безопасности, а также для нашей собственной.

И тут наступила какофония голосов, все одновременно начали говорить или вернее орать — одновременно. Жан-Батист поднял руку и рявкнул,

— Тихо!

Он смотрел на каждого человека в комнате в течение секунды, как будто оценивая их чувства в этом вопросе, заканчивая свою молчаливую инквизицию мной.

— Кейт, дорогая, — сказал он в своей благородной монотонной манере, а в слове "дорогая" не слышалось ничего, внушающего нечто хорошее, — прости меня, но мне придется попросить тебя покинуть наше заседание.