Изольда Северная - Ups & Downs

Она выглядела обреченно. И то, как она залпом выпила вино, лишь говорило о том, что Тиа покорно приняла свою участь.

Увы, я такой покорностью не отличалась.

Первый день здесь был преисполнен моей неуверенностью и растерянностью. Я еще не до конца оклемалась с того рокового дня, когда была на волосок от гибели (Боже, меня хотели убить, разве о подобном я могла думать, живя в Манхеттене?). К тому же, я сейчас находилась в доме своего злейшего Врага (именно с большой буквы). И мне нельзя было забывать об этом.

Кажется, я до сих пор опасалась подвоха, потому всю ночь плохо спала. А еще плохим стимулом ко сну было осознание, на чьей именно кровати я лежу. А еще эти последние слова Блэквуда, в том треклятом письме, постоянно приходили на ум.

Заснула тогда я лишь с рассветом и не вставала с кровати до обеда. Собственно, именно голод поднял меня.

И этот первый день я не отличалась особой живостью и энтузиазмом. Зато они появились на следующий день. Я уже более открыто, с явным интересом поглядывала по сторонам. На третий я решилась выйти за пределы стен замка. Посетить так называемые конюшни и псарню. Все эти лошади и собаки… не знаю, что случилось бы с нашим миром, если бы такие животные свободно разгуливали и размножались на нашей земле. Скорее всего, уже через год именно человек стал бы редкостью, из разряда существ, занесенных в ту самую Красную книгу.

Ветеринар, тот самый который следит за здоровьем моей кошечки (три сломанных ребра — не шутка), был настолько любезен, что вместо того чтобы отправить меня к энциклопедиям и словарям, разъяснил все сам, подробно и очень доступно. Он даже позволил мне покормить одну рогатую скотину, у которой шерсть была похожа на мягкий шелк. А эти клыки… Боже, тут вообще были травоядные?

В общем, я проводила свои дни за изучением Блэквудовского поместья. И странное дело, но здесь я не заметила еще ни в одном взгляде то, что так явно читала во взглядах рабов и фавориток дома Владыки. Это очевидно презрение, отвращение, злость, зависть. Меня здесь даже как будто уважали. И я не понимала почему.

— Владыка оказал вам внимание, достопочтенная госпожа. — Манера речи управляющего напоминала клекот птицы. Он произносил слова торопливо и звонко. — Если к вам относиться подобным образом Он, то кто мы такие, чтобы относиться иначе? Упаси Великая мать, хуже?! — Он задорно, по-доброму рассмеялся. — И если я могу быть полезен достопочтенной госпоже, ей нужно просто сказать. Как это у вас людей… свистнуть?

И если бы в первый день я вежливо отказалась, то уже на пятый день пребывания здесь я попросила его устроить мне экскурсию. Управляющий согласился не без радости. Его рассказ лился подобно песне барда, пока он чинно, гордо ходил по величественным коридорам замка, указывая грациозными жестами то на колонну, то на скульптуру. Комнаты. Залы. Лестницы. Замок показался мне снаружи огромным, но рассмотрев его тщательно изнутри, я поняла, что он попросту необъятен.

Но что меня действительно интересовало — так это катакомбы подвала.

— Простите мою дерзость, достопочтенная госпожа, но дорогу туда знает лишь черный волк. — Проговорил тихо усмехаясь управляющий. Он лишь спустился на нижние ступеньки, не решаясь заходить в темноту подвала. Его рука, держащая факел, осветила лишь метр пространства черного подземелья. — Заходя туда, вы рискуете потерять себя. И можете вообще не выбраться. — Он обернулся ко мне, подмигивая. Я же смотрела в черноту подвала глазами ребенка, жаждущего узнать страшную историю, передающуюся, как повелось, из уст в уста. — Суть поколения, сила его рода заключена в основании этого замка. Где-то там таится неизвестное, опасное, древнее. Уж лучше не спускаться туда. Вы ведь не собираетесь делать необдуманные вещи, достопочтенная госпожа?

Я лишь помотала головой.

— Но… туда ведь заходят?

— Конечно. Наш господин, ему это позволено. Он представитель рода, то, что скрыто темнотой, то, что темнее тьмы, не угрожает ему. Но мы — песок в руках Великой Матери. Нам лучше даже не задумываться над тем, что скрыто там. — Густая темнота не желала уступать свету факела, потому я видела лишь порог, исписанный древними рунами. — В прошлый раз… когда достопочтенная госпожа посетила нас вместе с Владыкой, Ян переступил через порог коридора предков. Но лишь потому, что Хозяин был там. Только в чрезвычайных ситуациях нам позволено заходить туда. Чрезвычайная ситуация — вернуть Хозяина в наш мир. Вернуть его в русло времени.

— Я была там. — Пробормотала я. — И я думала… там просто винный погреб.

Управляющий рассмеялся задорным смехом юного старика.

— Впредь будьте аккуратнее, достопочтенная госпожа. Вижу, тьма влечет вас. То, чего мы боимся, зачастую вызывает любопытство, не так ли? — Он вновь усмехнулся. — Но когда речь идет об этих катакомбах, лучше убрать любопытство в сторону. Пусть останется лишь почтительный страх. Не стоит заходить туда, где себе изменяют даже законы мироздания.

Ух, расскажи он мне это ночью у костра, я бы еще долго дрожала под одеялом, боясь уснуть. Сейчас? К тому же это было не по возрасту.

— Это всего лишь история, не так ли? — Усмехнулась я, когда мы поднимались наверх.

— А? — Он недоуменно обернулся, словно уже потерял нить разговора, как это бывает у людей в возрасте. — Конечно. Да. Всего лишь история.

Ага. Конечно. История, как же.

Уходя оттуда, я точно знала, что вновь вернусь. Я даже не думала об этом, просто моя любопытная натура и моя женская суть все решили за меня.

Тиа за эти дни тоже как будто освоилась. Не казалась такой забитой и умирающей. Возможно, она и верила в нашу скорую кончину, но в ее глазах уже не мелькали строки покаянных молитв и молитв за упокой. Смертельный приговор, в ее понимании, уже был вынесен, но пока отложен до «лучших» времен.

Она уже не отказывалась от пищи и дабы не чувствовать себя совершенно никчемной (а может просто от скуки), она предложила свои услуги пряхам этого дома. Поразительно, но ее охотно принял этот трудящийся женский коллектив. А я была этому несказанно рада, потому что сама знала, что чтобы наверняка отвлечься от тяжелых мыслей, нужно просто занять себя делом.

В общем, за эти несколько дней, я узнала много нового. Ну и еще, убедилась окончательно в том, что Блэквуд — родовитый и знатный сукин сын. Я и раньше это подозревала. Все в мужчине, от взгляда до манер, говорило о том, что он занимает у себя не последнее место. Теперь это стало очевидным.

Совсем скоро очевидным стало и другое. Всего за неделю я непозволительно привязалась к этому дому.

Этой ночью ей не суждено было уснуть. Даже больше, все в ней противилось сну, стремясь за пределы комнаты, освещенной огнем, гуляющим в камине. Уродливые длинные тени касались пола, стен, забирались на кровать, вздрагивая при каждом новом всполохе пламени в очаге. Угрюмое молчание древнего замка, в котором раздавалось лишь потрескивание сухих поленьев, нагоняло уныние. Ветер за окном был еле слышен, перешептываясь с листвой садовых деревьев. Он звал ее, шепча нежное имя. Звал в холод, в темноту, дальше от уюта и тепла.