Кендари Блэйк - Девушка из кошмаров

- Ты говорила с Орденом о ритуале? – спрашиваю я.

- Да, - отвечает Кармел. – Они обязательно поймут, что мы готовы. Не знаю, насколько хороша я в данном вопросе. На дополнительных уроках колдовства я была немного занята другим.

- Ведьма ты или нет, но у тебя есть кровь, - начинает говорить Гидеон. – И когда Орден подготовит к завтрашнему дню дверь-проход, это будет самым сильным заклинанием, которое кто-либо осуществлял, возможно, за последние пятьдесят лет. Каждому из нас придется заплатить, а не только Тесею и Джестин.

- Так ты все же идешь за ней, - в изумлении обращается ко мне Томас. – Я даже не рассчитывал на такой исход. Думал, что просто вытащишь ее оттуда. Сам останешься здесь, а мы пойдем вместо тебя.

Я улыбаюсь.

– Убери с лица этот виноватый взгляд. Труп пытался тобой полакомиться. Для тебя уже достаточно героизма.

От него не будет никакой пользы, хотя я и читаю это в его глазах. Он все еще надеется на лучшее.

Все взгляды устремляются на меня. В глазах замечаю страх, а не животворящий ужас. Нечего здесь больше оспаривать. Часть меня желает чмокнуть их в головы, обозвать леммингами или адреналиновыми наркоманами. Но не в этом дело. Никто из них по отдельности не сунулся бы сюда, если бы не я, поэтому не знаю, хорошо это или плохо. Все, что я чувствую, так это благодарность, и даже представить почти невозможно, что меньше года назад я был одинок.

Гидеон предлагает поспать, но никто из нас его не слушает. Большую часть ночи он провел, сидя в кресле с подголовником, беспокойно дремая, и все время просыпался, когда слишком громко потрескивал огонь в камине. Мы же лежим кто на диване, кто, свернувшись калачиком, в кресле, не покидая комнаты. Ночь прошла спокойно, но каждого из нас все еще тревожит головная боль. Кажется, я провалялся в отключке между тремя и четырьмя часами утра и почувствовал это, когда проснулся, не обращая внимания на угасший огонь в камине и туманную полоску света, тянувшуюся струей под потолком к окну.

- Давайте чем-нибудь подкрепимся, - предлагает Джестин. – Вчера я немного перенервничала. К тому же мне не по душе, что меня обескровят на пустой желудок, - она потягивается, долго треща суставами шеи. – Это кресло такое неудобное. Итак, отыщем кухню?

- Возможно, шеф-повар так рано не встает, - говорит Гидеон.

- Шеф-повар? – восклицает Кармел. – Это интересно. Я отыщу на кухне самую дорогую пищу, откушу один кусочек, а остальное выплюну на пол, затем разобью несколько тарелок.

- Кармел, - осаждает ее Томас.

Она умолкает, когда фокусирует на нем взгляд, и я догадываюсь, что он читает ее мысли.

- Не разбрасывайся хотя бы едой, - наконец, бормочет он, улыбаясь.

- Вы трое идите вперед, - проговаривает Гидеон, беря меня за руку. – А мы вскоре вас нагоним.

Они кивают и направляются к двери. Когда выходят в коридор, до меня доносится ворчание Кармел о том, как она ненавидит это место и надеется, что Анне удастся как-то взорвать его, как это получилось с ее домом в Викторианском стиле. Я улыбаюсь. Тут Гидеон прочищает горло.

- Так о чем ты хотел поговорить? – спрашиваю я.

- О том, что утаил от тебя Колин и с чем бы ты мог не считаться, - он пожимает плечами. – Возможно, это просто бесполезные догадки старика.

- Папа всегда прислушивался к твоим догадкам, - говорю я. – И, по-моему, ты всегда выручал его.

- Правильно, но до поры до времени, - продолжает тот.

Для меня нет ничего удивительного в том, что он до сих пор несет тяжкий груз ответственности за смерть моего отца, даже если это случилось не по его вине. Он будет чувствовать то же самое и по отношению ко мне, если я не вернусь. Возможно, Томас с Кармел разделят его мнение, но в этом не будет их вины.

- Речь пойдет об Анне, - внезапно заявляет он. – Я все тщательно взвесил.

- И? – спрашиваю я, когда тот не отвечает. – Да ладно тебе, Гидеон. Ты единственный, кто от меня все скрывает.

Он глубоко вдыхает, потирая пальцами лоб, и пытается решить, как или с какого места начать. Скорее всего, опять попросит меня не делать этого, и что она находится там, где ей место, а я, в свою очередь, отвечу отрицательно и попрошу не лезть не в свое дело.

- Кажется, Анна находится не на своем месте, - говорит он. – Или, как минимум, не там, где следует.

- Как это не там? Ты думаешь, что она по другую сторону ада? Да?

Гидеон качает головой в разочарованном жесте.

- Правда в том, что никто не знает об иной стороне. Послушай, Анна открыла проход и утащила с собой Чародея. Но куда? Ты говорил что-то о месте, куда они вместе попали в ловушку. Что, если это правда? Что, если они застряли там, как пробка в горлышке бутылки?

- Что, если все так, - шепчу я, уже догадываясь.

- Тогда тебе придется определиться, - отвечает Гидеон, - Если существует способ разделить их, вытащишь ли ты ее оттуда или тут же перешлешь в другое место.

Переслать? Куда? В еще одно мрачное место? Возможно, даже хуже предыдущего? На эти вопросы нет точных ответов. Никто об этом не знает. Это как кульминационный момент в плохой истории о призраке. Что случилось с тем парнем, у которого крюк вместо руки? То-то же, никто не знает.

- Ты считаешь, она заслуживает того, чтобы оставаться там? – спрашиваю я. - Хочу знать твое мнение. Ни книги, ни ответ как философа или члена Ордена.

- Я не знаю, кто это решает, - отвечает он. – Если б это было решением высшей власти или просто чувство вины, загнавшее в ловушку духа. Мы не можем решать такие вещи.

О, Господи, Гидеон. Не об этом я спрашивал. Я почти готов сказать ему, что ожидал другого ответа, когда он произносит:

- Но из того, что ты мне рассказал, следует, что на долю этой девушки выпали немалые мучения. Если бы меня назначили в качестве ее судьи, я бы не смог присудить ей большего.

- Гидеон, спасибо, - говорю я, когда он прикусывает язык, чтобы не взболтнуть чего-нибудь лишнего.

Никто не знает, что ожидает нас с Джестин сегодня ночью. Появляется странное чувство нереальности, пронизанное отрицательными моментами, словно наш ритуал отодвинулся так далеко, что мы никогда его не проведем, когда оставшееся время и так измеряется в часах. Как так получилось, что за такой короткий промежуток времени я смог ее увидеть? Я мог бы к ней прикоснуться и вытащить из темноты.

Или отпустить к свету.

Нужно заткнуться. Не стоит усложнять все.

Бок о бок мы направляемся на кухню. Кармел сдержала свое слово, разбив одну тарелку. Я киваю ей, пока она краснеет. Она понимает, что это ничтожный поступок, и даже если бы разбила двенадцать наборов посуды, то и на унцию не приблизилась бы к ссоре с Орденом. Из-за них она ощущает себя слабой.

За завтраком я еще больше удивляюсь тому, с каким напором мы поглощаем пищу. Гидеон на скорую руку сооружает несколько сэндвичей со сваренными вкрутую яйцами Бенедикт под соусом голландез, нашинкованными сосисками. Джестин же бурно поедает по очереди шесть самых крупно-красных грейпфрутов, которые я когда-либо видел в жизни, щедро поливая их медом и сахаром.