Frost Valery - Иногда говори нет

- Осквернил сознание, упомянул нечистого, матюкнулся...

Ни на одно из предположений киллер не откликнулся.

- Черт! Дьявол! От халепа!

- От халепа! - поддакнул Гриттер.

- А, ну да, - Ира узнала излюбленное ругательство родительницы.

Понедельник день тяжелый, даже если ты не из мира сего.

Гриттер попытался неслышно выбраться из квартиры, дабы свершить каждодневный ритуал, но проклятая система запора двери никак не желала сдаваться под напором и в итоге разбудила хозяйку гостеприимной обители.

- Ты чего в такую рань?

Ковалева была похожа на огромную мочалку: помятая с головы до ног, выжатая и подтекающая - прогулка и разговор по душам с блюстителем порядка не прошла даром.

- Прости... Рано... Спать...

Вместо доброго утра и благодарности за заботу, Ковалева отмахнулась и побрела прочь от растерянного киллера. Спохватилась Ира уже в дверях кухни: вернулась в коридор, демонстративно одним пальчиком отщелкнула стопор и выпустила любителя помахать палками на улицу.

- Кофе... Кофе... Кофе... - Ковалева нетерпеливо подпрыгивала, ожидая, когда чайник щелкнет, сообщая о наличии долгожданного кипятка. - Сигареты... Сигареты... Сигареты...

Девушка продолжала колдовать до тех пор, пока пачка не обнаружилась на подоконнике за шторой. После двух глотков и такого же количества затяжек, Ира почувствовала себя человеком. Пускай и больным, но все же человеком. Шмыгнув в очередной раз носом, Ковалева зашлепала босыми ногами к ванной комнате.

- Я тебя не знаю, - сказала она отражению, - но я тебя накрашу.

С работы Иру прогнали. Нет, не уволили. Но пообещали воплотить угрозы в жизнь, если она сейчас же не уберется из офиса со своим проклятым насморком. Ковалева вернулась домой, предварительно взяв больничный.

- Пей это и за три очухаешься, - посоветовала секретарь, втюхивая Ковалевой тубу с круглыми беленькими таблетками.

Гриттер удивил Иру: сидел за компьютером и изучал новости.

- Ты что делаешь?

- Готовлюсь. Хочу через неделю домой вернуться. - Ира сдвинула брови. - Ты чего?

- Высчитываю, сколько тебе понадобиться времени, чтобы спланировать идеальное убийство.

- И сколько же?

- В нашем мире... - Ира закатила глаза. - Ну, не неделя - точно.

- Почему?

- Почему? Знаешь, лучше меня тебе объяснит один мой знакомый.

Ковалева зарылась в сумке.

- Кстати, а почему мы так свободно разговариваем? Я ж вроде не пила...

- Я пил.

- И?

- И теперь ты меня понимаешь.

- Не поняла.

- Пьешь ты - говоришь на бижювском. Пью я - говорю и понимаю по-вашему.

- Так, а зачем же тогда было меня поить, если с самого начала можно было и не поить?

- Надо было проверить реакцию.

- Не поняла? Я что, для вас подопытным кроликом была?

- Нет, - слишком рьяно стал отрицать очевидное Гриттер.

- Да! Лабораторную крысу нашли! Гады!

- Ирра!

Киллер догнал девушку уже на кухне: та сопела и хлюпала носом, пыталась вытряхнуть из пачки хоть одну сигарету и не замечала, что коробочка пуста.

- Ирра, мне очень жаль.

- Хрен тебе жаль!

Ковалеву больше злило отсутствие наркотика, чем собственная роль мартышки-испытателя.

- Где мои сигареты?!

Ира металась по кухне. Наконец, обнаружив стратегический запас на верхней полке, успокоилась и закурила. Гриттер взирал на истерику со спокойствием. Ждал первого дымка. Даже подкурить не помог - боялся нарушить границу личного пространства.

- У нас на этот порошок особая реакция, Ирра.

Девушка состроила рожицу.

- И я поплачусь за сегодняшний день.

Легче не стало - обиженное эго не желало слушать ни оправданий, ни извинений.

- Ирра, прости, пожалуйста.

Ковалева отвернулась от иномирянина, уставилась в окно. Услышала шаги, но головы не повернула.

- К лешему! - сигарета злобно зашипела, утопая в недопитом утреннем кофе.

Чтобы отвлечься и улучшить себе настроение, Ковалева сбросила сообщение Костику и отправилась в ближайший торговый центр за дозой эндорфина.

- Ковалева, ты что здесь делаешь? Это ты так болеешь?!

Куда уж хуже: быть застуканной шефом в процессе покупки дорогого нижнего белья тогда, как должна пребывать под неусыпным оком заботливых домашних в постели с компрессом на горячем лбу и чашкой малинового чая на тумбочке у кровати!

- Виктор Андреевич, а я... это... в аптеку.

- Зачем?

- За аспирином "це-це", - проблеяла Ковалева.

- Девушка, - босс обратился к продавцу, - у вас есть аспирин "це-це"?

Ира втянула голову в плечи. Улыбчивая кассирша перевела взгляд с мужчины на рыжее недоразумение.

- Аспирина "це-це" нету. Но есть аспирин "це". Такой подойдет?

Ковалева расцвела.

- Мне два, пожалуйста.

- Ой, вы знаете, он у нас последний остался, - огорчилась продавщица, выкладывая на прилавок настоящую упаковку аспирина.

- Давайте то, что есть.

Большой босс взирал на театральное представление с интересом и все нарастающим недоверием. Кому он не доверял: собственному зрению или находчивой торговке - осталось загадкой.

- Это пробивать отдельным чеком? - девушка за кассовым аппаратом кивнула на стопку еще немереного белья.

- Все вместе, пожалуйста, - и еще один победный взгляд на шефа, - смена белья при гриппе и высокой температуре полагается... по расписанию, доктор сказал, менять...

Шеф кивнул, забрал свою покупку и направился на выход. В дверях остановился, поднял глаза на вывеску и убедился, что аптекой тут и не пахнет. Ага, значит, зрение все-таки в порядке!

- Ира?

Девушка вновь напряглась, боялась повернуться - чего еще шеф хочет? Почему не уходит?

Кассирша выжидающе смотрела на покупательницу. Ковалевой пришлось найти в себе силы и все-таки повернуть голову.

- Да, Виктор Андреевич?

- Ира, а у тебя еще остались те копеечки, что ты мне приносила?

- Нет, Виктор Андреевич, то были последние.

Босс задумчиво склонил голову, медленно повернулся и таки ушел. Напряжение мгновенно спало: обе девушки выдохнули с облегчением.

- Спасибо вам большое, - Ковалева возвращала пачку аспирина. - Это ж надо было так лохонуться.

- Бывает.

Дома стало совсем плохо: поднялась температура, заломило мышцы, голова отказывалась фиксировать сознание на месте и все раскручивала его по спирали. Ира не попадала ключом в замок. Стояла и ковыряла дверь до тех пор, пока она не открылась изнутри.

- Ирра?

- Гриттер, мне плохо, - и съехала по стене.

Обрывками запомнила, как Ире помогли раздеться, уложили в кровать. Мозги отказывались складывать получаемую информацию извне в цельную картину - только лоскутки, вспышки, отдельные кадры. И каждая отдельная монтажная лента заканчивалась одинаково: все предметы становились такими огромными, а Ира превращалась в фарфоровую куколку размером с Дюймовочку, и вещи давили, нависали. А Ковалеву такие "выкрутасы" очень смешили, и девушка проваливалась в сон, улыбаясь.