Карен Монинг - В оковах льда

— Вот это нам повезло. — Кристиан огибает их тела и смеется, шагая ко мне. — Минус два, осталось семь. Интересно, сможем ли мы специально натравить эту суку на остальных. И Мак.

Я вскидываю голову. Он смеется. Они умерли, а он смеется. Я начинаю дрожать.

— Держись. От меня. Подальше.

— Милая, что я не так сделал?

— Ты отвел меня туда, вот что ты сделал! Ты не предупредил меня как следует. Мне только четырнадцать! Я ничего не знала! Я не могу все знать! Ты старше! Ты должен был предупреждать меня о таком! А ты ведешь себя так, словно это хорошо, что они умерли!

— Я думал, ты хочешь вывести Риодана из игры.

— Я просто хотела, чтоб он оставил меня в покое! И я никогда не желала смерти Бэрронсу! Ох, черт, Мак! — Я вою. И смотрю на магазин еще более несчастным взглядом, чем раньше. Мак же там. Как скоро она выйдет и найдет Бэрронса в крови, на снегу? И выяснит, что я причастна и к этому? Я прямо вижу, как она падает на его тело, рыдая. Еще одна ужасная потеря в ее жизни.

Потому что я открыла дурацкую бутылку.

Потому что мне было любопытно.

В ночь, когда умерла Алина, я чувствовала, что меня вроде как… там нет. Я так и не избавилась от ощущения, что со мной было что-то не так. Я прочитала все дневники Ровены с самого начала, но она ни фига об этом не писала. Никогда. Отчего мне кажется, что должны быть другие дневники, которых я пока не нашла.

Но сегодня я полностью здесь.

На меня опять накатывает ощущение, как в ту ночь, когда Джо из-за меня застряла на работе в клубе. Когда я раскачалась в другое состояние и начала видеть себя иначе. Мне это не нравится. Это та перемена, где я катер, а вокруг меня тонут люди, чьи лодки я перевернула. Нет, не катер. Как Риодан меня назвал? Цунами. Вот оно. Врезаюсь во все и все переворачиваю. Когда он это говорил, он ведь не знал, что окажется в числе тех, кого я перевернула. И что он не доживет до того дня, когда я стану потрясающей женщиной.

Над моей головой щелкают костяные спицы. Я слышу мокрые шлепки внутренностей, которые Карга подтягивает к себе по стене. Я должна быть в ужасе. Я должна бежать, спасаться, чтобы она не взялась за меня, когда закончит с ними. А может, спрятать их тела, чтобы Мак не нашла их и не узнала, что я наделала?

— Пойдем, девочка. Нужно убираться отсюда, пока она занята.

Я все перевожу взгляд с Бэрронса и Риодана на магазин и обратно. Сначала Алина. Теперь Бэрронс. И не будет на этой планете места, где Мак меня не отыщет, чтобы убить за то, что сегодня случилось.

Я смотрю на Риодана. Как он мог умереть? Кто же теперь будет управлять Честерсом? Кто будет выстраивать очереди из Фей и людей и следить за порядком? Без Бэрронса и Риодана останется ли в Дублине хоть одно безопасное место? Что, если «КСБ» и Честерс опустеют?

Рука ложится мне на плечо, и я чуть не выпрыгиваю из собственной кожи.

— Нужно уходить отсюда, Дэни. Она заканчивает.

Я с яростью стряхиваю его ладонь.

— Никогда больше не смей меня трогать, Кристиан МакКелтар!

Он выдыхает резко, как от удара в живот.

— Ты не всерьез.

— Проверь. — Я сжимаю руку на рукояти меча.

— Это я вернул его тебе, девочка. Я тот, кто о тебе заботится.

— Ты тот, кто отвел меня туда и не предупредил, как там опасно. Из-за этого погибли люди. Ты хоть книги-то вытащил, которые там нашел?

— У меня были на уме другие вещи. Например, что ты в опасности.

Все это было бесполезно. Книги он бросил, забыл. Я смотрю на стену. Нет, я, конечно, могу вернуться туда, но я ничего не прочитаю в той библиотеке, так что какой смысл? И кто знает, что я выпушу, если открою там еще пару баночек?

Я смотрю вверх. Кровь стекает по стене здания. Жуткая Карга вынимает из мешанины внутренностей маленькую косточку и вставляет ее в корсет, останавливаясь на минуту, чтобы поправить свои совершенно человеческие груди. А потом резко смотрит на меня, словно только сейчас осознает, что на этой улице есть еще добыча. Стоит и наблюдает за ней. Миг спустя она отворачивается и возвращается к вязанию, но я чувствую себя… помеченной. Словно она сохранила меня в своем мозгу. Невидимо-насекомого.

— Как мне ее убить? Меч сработает?

— Может. Но тебе ни за что не подобраться достаточно близко. Ее спицы длиннее твоего меча. Она вплетет твои внутренности в свое платье быстрее, чем ты размахнешься.

— Ты сказал, что она одержима своим вязанием, пока есть из чего вязать.

— Не настолько.

Обстановка на темной улице меняется так резко, что я минуту не могу понять почему. Свет зажегся в задней комнате «КСБ» и теперь льется из окна на окровавленный снег.

Я знаю, что это значит. Мак ходит внутри, ищет Бэрронса. Наверняка скоро выглянет, чтобы выяснить, на месте ли его машина.

Если Мак выйдет и попытается убить меня прямо сейчас, я не уверена, что буду сопротивляться.

Я в последний раз смотрю на Бэрронса и Риодана. Нужно как-то это исправить. Нужно сравнять чаши весов, потому что против меня на них теперь очень многое.

— Подойди ко мне снова, и я тебя убью, — говорю я, очень тихо, как раньше говорил Риодан.

И стоп-кадрирую в ночь.

Следующие два дня я провожу, расклеивая краткие «Дэни дейли» с описаниями Алой Карги и ее способа действий, пытаюсь найти Танцора и собираю остатки образцов из других замороженных мест (кроме клуба под Честерсом, к которому я не тороплюсь приближаться). Это самые жалкие дни в моей жизни. Меня мотает туда-сюда, как взбесившийся лифт, которым управляет психованный ребенок, тыкая в разные кнопки наобум. То я расхаживаю с важным видом, а то раскисаю и еле ползаю.

Например, я радуюсь, что мне никогда больше не придется работать. Моя жизнь принадлежит только мне. Джо тоже может бросить свою работу в клубе. Она не будет больше носить блестки между грудей и трахаться с Риоданом. А потом я вспоминаю, что если один из людей Риодана узнает, какую роль я сыграла в смерти босса, то я буду мертвей любого гвоздя в Дублине. А вдобавок ко всему Алая Карга и Король Белого Инея все еще поблизости, и Дублин медленно превращается в гадскую Антарктику. С Кристианом мы на ножах, а у Мак теперь вдвое больше причин меня убить, если она уже знает.

А я не могу понять, знает ли она. Иногда мне кажется, что знает, иногда — нет.

Тела исчезли. Я вернулась среди ночи, чтобы их спрятать. Нужно было сделать это сразу, но я не могла связно думать тогда. Кроме крови на улице и кирпичной стене, от них ни следа не осталось.

Сначала я решила, что Мак нашла их и унесла куда-то для достойных похорон, а потом решила, что нет, потому что вчера видела, как она торопится по улице в сторону Честерса, вся укутанная и дрожащая от холода. Она не выглядела печальной. Я видела, как она печалится. Я знаю, как это выглядит. А сейчас она была немного напряженной, но в остальном совершенно обычной. За ней тянулся хвост чирикающих ЖЗЛ. И я подумала, вдруг ЖЗЛ, как вороны, предвещают смерть. Меня беспокоит то, как они таскаются за Мак. Напряженная она, наверное, из-за того, что происходит в Дублине. Все, кого я видела, напряженные. И дрожат. В Дублине днем минус двенадцать, а по ночам еще холоднее. Снег все идет и ложится сугробами. Город не был готов к такой погоде. У большинства ребят в домах нет отопления. В таких условиях они долго не протянут.