Холли Блэк - Белая кошка

Мама хорошо получилась.

Как-то она отвезла меня полакомиться вишневым сиропом. Только меня одного. Именно в тот жаркий летний день раскрылся мой преступный талант. Машина нагрелась от солнца, кожаные сиденья чуть жгли голые ноги. Рот весь покраснел от сиропа. Мы заехали на заправку, а потом развернулись — наверное, чтобы подкачать шины.

— Видишь тот дом? — Мама показывала на ранчо с черными ставнями. — Найди окно сзади, там лестница есть. Пролезь внутрь и возьми со стола коричневый конверт.

Наверное, я долго пялился на нее в недоумении.

— Ну, Кассель, просто игра такая. Надо успеть как можно быстрее, я засеку время. Давай сюда сироп.

Знал, конечно, что никакая это не игра, но все равно помчался со всех ног, влез на водосточную трубу, пролез через окно — я же был тогда еще совсем мелкий. Как мама и сказала, конверт лежал на столе, среди документов и кофейных чашек, из которых торчали ручки, линейки и ложки. Еще там стояла маленькая стеклянная статуэтка кошки. Когда я поднес ее к свету, внутри словно золото засияло. От кондиционера шел холодный воздух, и мокрая от пота футболка моментально высохла. Кошку я сунул в карман.

Когда вернулся обратно с конвертом, мама допивала сироп.

— На.

Улыбнулась. Рот у нее теперь тоже был красным.

— Молодец, зайчик.

И тут меня осенило: она взяла меня только из-за роста. Но какая разница: получалось, что от меня тоже может быть польза. Хоть и не мастер, некоторые дела проворачиваю даже лучше их.

От этой мысли по телу прошла дрожь. Словно выброс адреналина.

Кажется, мне было тогда лет семь. Не помню точно. Еще до Лилы.

Про статуэтку я никому не сказал.

Перебираю фотографии. Еще несколько с дедом и отцом Лилы в каком-то баре в Атлантик-Сити. Стоят в обнимку с непонятным стариком. Не знаю его.

Протираю под стульями. Закашливаюсь, когда поднимается облако пыли.

Падаю на диван передохнуть. За спинкой обнаруживается старый блокнот, исписанный маминым почерком. На этот раз никаких фривольных снимков, сплошная скукота. «Убрать масляный бак — зарыть» — нацарапано на одном листе. На другой стороне: «Купить морковь, курицу (целую), отбеливатель, спички, моторное масло». Через две страницы список адресов, один подчеркнут. Потом план — как позвонить в контору по прокату автомобилей и уговорить их бесплатно одолжить машину на неделю. Еще парочка афер. Читаю и невольно улыбаюсь.

У меня своя афера сегодня: посмотрю на работу профессионала — потренируюсь.

У нас, как, наверное, в любой семье, считается, что все дети похожи на кого-то из родни. К примеру, Филип вроде как пошел в деда: рано бросил школу и стал работать на Захаровых. Через несколько лет обзавелся ожерельем из шрамов. Просто помешан на верности и преданности, а деньги зарабатывает, ломая другим ноги и руки. Так и вижу его лет через сорок: пенсионер в Карни, гоняет с газона детишек.

Про Баррона говорят, что он весь в маму, хотя та мастер эмоций, а он — удачи. Мать может завязать разговор или подружиться с кем угодно. Искренне верит, что мошенничество — игра. И ей нужно все время выигрывать, во что бы то ни стало.

Получается, я должен был уродиться в папу, мастера удачи, но увы. На нем все в семье держалось. Пока он был жив, мама почти не сходила с ума. Это после его смерти она начала гоняться напропалую за миллионерами. Без перчаток. Когда очередной парень проснулся после морского круиза по уши влюбленный и недосчитался ста кусков, его адвокат позвонил в полицию.

Но она по-другому не может. Просто обожает аферы.

Постоянно пытаюсь убедить себя, что я-то не такой, но на самом деле мошенничать тоже люблю.

Листаю дальше без особой цели. Может, что-то знакомое увижу, а может, наткнусь на забавный семейный секрет. В середине блокнота между страницами скрепкой приколот конверт. Надписано: «Чтобы не забыть». Внутри серебряный амулет памяти с выгравированной надписью «помни» и целым голубым камнем. Тяжелый, серебро местами потускнело, похоже — старая работа. Как те у Одри, против проклятий.

Амулеты появились тогда же, когда и мастера. Чтобы сделать такой, надо проклясть камень — только камни впитывают магию целиком, даже отдачу. Про́клятый камень отведет заклятие того же типа. К примеру, мастер удачи может заколдовать кусок нефрита и носить его при себе; если кто-то захочет забрать удачу — нефрит расколется, а ей ничего не будет. Каждый амулет срабатывает только один раз и только для одного типа проклятий. Но все равно — защита. Золото и серебро, дерево или кожа не годятся, только камни. Кому что нравится — амулеты делают из всего, начиная с гальки и заканчивая гранитом. Если у меня в руках не подделка — то вся сила в голубом самоцвете.

Интересно: правда мамин или она стащила чью-то семейную реликвию? Забыть про амулет памяти — смешно. Сую его в карман.

И снова за уборку. Машина для пуговиц, пакеты с упаковочной пленкой, ржавый меч, три непонятно чьи сломанные куклы, опрокинутый стул (в детстве я его боялся, потому что за день до того, как Филип и Баррон его притащили, видел точно такой же по телевизору), хоккейная клюшка, куча боевых медалей. Уже почти двенадцать. Я наконец-то закончил уборку, руки и штаны почернели от грязи. Выкидываю пачки газет, каталогов, сто лет как просроченные счета, полиэтиленовые пакеты с вешалками и клюшку.

Меч ставлю к стенке.

У крыльца скопилось уже порядочно мусорных мешков. Скоро придется на свалку ехать. Перевожу взгляд на чистенькие аккуратненькие соседские дома — подстриженные лужайки, свежевыкрашенные двери, а потом обратно на нашу берлогу. На окнах кривые ставни, одно стекло разбито, краска облупилась, кедровые доски посерели. Дом гниет изнутри.

Оттаскиваю от дорожки проклятущий стул. По лестнице спускается дед, покачивает у меня перед носом ключами.

— Жду к ужину.

Сжимаю ключи так, что металл с силой врезается в ладонь. Бог с ним, со стулом. Твердой походкой направляюсь к машине, как будто у меня и правда прием назначен и опаздывать не дело.

Доктор Черчилль принимает в Принстоне, на Вандевентер-авеню. Так, во всяком случае, написано в Интернете. Паркуюсь около соседнего ресторанчика и внимательно осматриваю себя в зеркале заднего вида. Пальцами приглаживаю волосы. Похож я на хорошего, правильного мальчика? Руки до сих пор грязные от черной жирной пыли, хотя я их три раза помыл, когда останавливался у магазина выпить кофе. Вхожу в приемную. Так и хочется пальцы о джинсы вытереть.

Подхожу к стойке. Там женщина отвечает на телефонный звонок. Кудряшки выкрашены в рыжий, очки висят на нитке с бусинками. Сама, интересно, нанизывала? Рукоделие у меня подсознательно ассоциируется с дружелюбием. Лет пятьдесят на вид. Седина пробивается, лицо в морщинках.