Вера Чиркова - Глупышка (СИ)

Как выяснялось, опасность Эфройскому грозила нешуточная, и хотя с первого раза можно было подумать, что тут действует одиночка, тихоня никак не могла поверить в существование такого неуловимого мстителя. Уж слишком много он должен был бы уметь и знать. Быть знакомым с видами и приемами магии, хотя бы на уровне знахарки или стряпчего, знать каждый уголок замка как его зодчий и помнить расписание герцогских занятий, смен патрулей, прохода слуг и приема гостей как самый вышколенный секретарь.

Святая тишина! — едва не охнула тихоня вслух, вот оно! И как она сразу не поняла, что это и есть самая главная опасность!

Теперь Эсте оставалось только припомнить все заученные правила и свести их в стройный план, посвящать в который она собиралась только одного человека, самого герцога. Все остальные, не исключая секретаря и телохранителей, будут проходить небольшие проверки, прежде чем получат информацию. Каждый — свой собственный кусочек.

— Пожалуй, на сегодня хватит, — покосившись на неподвижно застывшую монашку, объявил герцог, он чувствовал себя уставшим и желал полежать полчасика в теплой воде с отварами и настоями трав, которую к этому часу уже готовят в его мыльне.

В лохани удобной формы, специально для этого выдолбленной из цельного дуба.

— Что там за дверь? — едва выйдя из кабинета, коротко осведомилась Эста.

— Вниз, к камерам, и выходу на улицу, — с недоумением ответил Наерс, покосившись на молчавшего господина.

— Бен, — скомандовала девушка, и герцог изумленно приподнял бровь, оказывается, она знает имя телохранителя, а он не помнит, когда это их знакомил, — иди и охраняй дверь, в которую мы вошли. Ровно полчаса никто не должен ни входить, ни выходить. И запомни — никто — это значит никто. Ни слуга, ни лакей, ни принц, ни мышь в короне.

— Понял, — кивнул телохранитель и метнулся к двери.

— Вы на полчаса остаетесь в своем кабинете, — кротко пояснила монашка дознавателю, — потом можете идти, куда желаете. А вы следуете за мной.

Последнее относилось к герцогу и второму телохранителю, и насторожившиеся мужчины, бегло переглянувшись, опасливо пошли следом за нею.

Эста уверенно провела их вниз, не оглянувшись на Олтерна спросила, где выход на улицу. Его светлость кивнул вытянувшемуся при виде нежданных гостей тюремщику и тот, пощелкав засовами толкнул тяжелую, обитую коваными полосами дверь. Через огороженный высокими стенами тюремный дворик они попали в более просторный тренировочный двор, куда выходили окна и двери казармы и заднее крыльцо кухни. Вот к нему и направилась тихоня так уверенно, словно провела тут не один месяц.

— На первом этаже есть выход в сад?

— Так выход из этого двора есть, так короче, — мрачно обронил герцог, подсчитывающий в уме, на сколько минут меньше ему удастся полежать в теплой воде.

— Короткие дороги не для нас, — загадочно обронила Эста, пробираясь мимо стоящих в кухонном коридоре бочек, — а вот здесь можно было бы убрать.

— У меня в подвалах все не поместилось, в этом году урожай, — еще мрачнее процедил Олтерн, начиная подозревать, что слишком рано так полно доверился монашке.

— Где выход в сад для слуг? — Не обратила никакого внимания на его неудовольствие тихоня.

— Тут — показал Рис, и через две минуты они стояли на крылечке.

— Ты остаешься тут, — скомандовала девушка телохранителю, — и никто, ни по какому делу не должен выйти из дома. А если ты не выпустишь, и он пойдет к парадному выходу — свисти.

— Я правильно понял, — холодно осведомился герцог, когда они прошли по дорожке полсотни шагов, — что ты устроила ловлю на живца?

— Конечно, нет, — фыркнула девушка, высматривая место где можно было неприметно поговорить и одновременно сразу засечь любого, кто захочет подойти ближе, — Я просто сломала все планы.

— Спасибо, — язвительно ухмыльнулся Олтерн, — я успел это заметить.

— Я тоже кое-что увидела, — не менее язвительно сообщила Эста, сворачивая к небольшой беседке, с высокими арками, закрытыми ажурными решётками, вырезанными из дерева в филдийском стиле.

В неярком свете осеннего заката сквозь них трудно разобрать снаружи, есть кто-то внутри или нет, а вот заметить сквозь кружевную резьбу незваного гостя проще простого. Войдя в беседку девушка проверила бдительно осмотрела ее заглянув даже под широкие скамьи, огибающие помещение по периметру и предложила наблюдавшему за ней советнику сесть.

— Ну, как я понимаю, ты мне сейчас все объяснишь? Устраиваясь на жесткой скамье, чуть ворчливо осведомился Олтерн.

— Вообще-то я думала, — не собиралась щадить его самолюбие Эста, — это ты мне объяснишь, зачем так облегчил задачу тем, кто за тобой охотится. Но раз требуешь…

— Стой. Ну-ка, объясни, что именно я облегчил? — еле сдерживаясь, чтоб не взорваться, рыкнул герцог, — а то не посмотрю, что отдал за тебя такие деньги.

Эста только усмехнулась под вуалью, конечно, посмотрит. Только тот, кто торгуется так напропалую, верит, что деньги могут купить все. И потом очень обижается, обнаружив, что иногда это не так.

— Ты ведь воин? — самым кротким голоском осведомилась девушка, — ну, был когда-то. И значит, знаешь, значительно проще устроить ловушку элитному гвардейскому полку, завтракающему точно по расписанию, чем маленькому отряду наемников, каждый день выбирающих для обеда новую полянку и наиболее удобное время. Больше ничего объяснять не стану, просто сегодня ваша светлость не сделает больше ни одного шага по заранее продуманному плану. И спать в своих покоях тоже не будет. В самый последний момент выберем комнаты подальше от прежних. И еще, я понимаю, что такое трудно заметить, когда привык видеть каждый день, но все черные входы для слуг и охраны нужно срочно забить. Именно забить, а не запереть, отмычки продаются во всех магических лавках.

Олтерн молчал значительно дольше, чем нужно было, чтоб обдумать это сообщение и понять, что он нигде не ошибся. И тем не менее сам подставил себя под удар. Только новый человек, приученный все планы строить с пустого места, смог бы заметить этот просчет в так хорошо налаженной и продуманной системе охраны. Именно ее стройность и продуманность, а так же удобство для него лично делали мощную защиту уязвимой для нападений наглого лазутчика. И, разумеется, он знал, что ради сокращения дороги герцог всегда проходил через центр зала. Великие духи, как все просто. И противно.

Теперь он должен будет ходить каждый раз новой дорогой, как хорек, избегая хоженых троп, ночевать на чужих неудобных постелях, купаться в холодных каменных бадьях, среди ночи вспоминать, с какой стороны от кровати стена, а обедать то до полудня, то на закате. И зачем ему вся эта суета и неудобство, ради чего он уже который год тянет непосильную ношу?