Вирджиния Кантра - Бессмертное море

О, Боже.

Они с Беном договорились не врать Заку. Он знал, что Бен не был его биологическим отцом. Родители Лиз лишили ее всей эмоциональной и финансовой поддержки, когда она сказала им, что беременна и собирается оставить ребенка. Бен женился на ней, в то время как они оба учились в медицинском колледже, и усыновил Зака несколько месяце спустя. Она не посягнула бы на связь сына с его мертвым отцом из-за случайного столкновения на улице с настоящим незнакомцем. Если это была случайная встреча. Ее сердце забилось чаще, как если бы ей ввели эпинефрин. А что, если Морган искал Зака?

Она глубоко вздохнула. Она излишне бурно отреагировала. Морган даже не знал о существовании Зака.

— Это было давно, — ответила она неопределенно. — Что же он тебе сказал?

Зак, развалившись на сидении, смотрел в окно на темные сосны, окаймляющие дорогу.

— Ничего.

— Он должен был что-то сказать, — настаивала она.

— Он спросил, где мы живем.

— Ты сказал ему?

— Мама. — Его голос дергался от раздражения.

Она ждала. Зак нахмурился.

— Нет, я ничего не говорил, ладно? Боже, я не ребенок.

И все же он был ребенком. Он был ее мальчиком, независимо от того каким высоким он стал или какой язык, одежда или отношение на него влияли.

— Я просто хотела удостоверится, что он ничего не сказал… что расстроило тебя, — аккуратно сказала Лиз.

— Ну, нет. — Зак быстро глянул на нее из-под края его темных волос. — Что какой-то парень, которого ты, должно быть, знаешь, тут делает?

— Понятия не имею, — сказала Лиз хладнокровно. — Может быть, он в отпуске.

Другие возможности сжали ее горло. Зак резко отвернулся и уставился в окно.

— Да, потому все хотят приехать в этот чертов штат Мэн.

Она проехала мимо клиники и встала на подъездную дорожку, агрессивно отмеченную новым фонарным столбом и зарослями оранжевых лилейников. Дом был отремонтирован, в викторианском стиле с традиционным очарованием Новой Англии и новыми дважды застекленными окнами, его выставили на продажу, когда предыдущие владельцы устали от зим Мэна или от второй ипотеки. Без вида на море, но это место было удобно для работы Лиз, а Эмили могла пешком ходить в школу.

Лиз въехала в гараж с облегчением.

— Вот мы и дома, — объявила она.

В безопасности . Как будто не было никакого вмешательства в их жизни и утро, и все могло вернуться к нормальной жизни.

Она повернулась к своим детям, с улыбкой, полная решимости восстановить безопасность, которую они потеряли вместе с отцом.

— Кто хочет блинчики?

Эмили подпрыгнула.

— Я хочу.

Лицо Зака было закрыто.

— Нет, спасибо.

— Разве ты не хочешь пообедать? Позавтракать?

— Я не голоден.

Она наблюдала, как ее сын поплелся к дому, вжав голову в плечи, ее сердце сжалось. Все вернется в норму.

Морган стоял, прислонившись спиной к стене Ресторана Антонии, настолько в стороне от действия вокруг него как кошка, дремлющая в окне ресторана. Еда, болтающие люди, всех возрастов, обоих полов, всех размеров, заполнили виниловые кабинки. Шпили розовых, белых, и фиолетовых цветов украшали столы. Солнечный свет тек через красный навес снаружи, заливая воздух розовым жаром. Звуки смеха и разговора смешивались с ароматами красного соуса и недавно испеченного хлеба. Шум, запахи и цвета сливались вместе в его голове, почти заглушая постоянную песню моря и непрекращающееся пульсирование сексуального возбуждения, ускоренного женщиной в машине.

Ее глаза были большими темно-карими с тенями, качающимися в их глубинах. На мгновение, попав в те глаза, он захотел вдохнуть ее, укусить ее, трахнуть ее. Память зашевелилась, неуловимая как ночь или аромат мятой травы, как она кричала, впивалась в него ногтями и кончала под ним, снова и снова.

— Я знаю тебя.

Ее взгляд был ледяным, прежде чем она отвернулась.

— Нет, не знаешь.

Он пожал плечами у стены, втирая значительную часть штукатурки в спину. Он не доверял своим воспоминаниям. Его обычно острый ум был замутнен от истощения, его голова заполнилась движущимся миром под волнами. Но он доверял своим инстинктам. Его нутро признало его вид. Тот мальчик… Его подозрения шевелились и кружились, пережевывая возможности, притягиваемые как акулы к аромату крови.

— Торт?

Худой темноглазый мальчик сунул тарелку ему под нос. Морган почти отскочил. Он осторожно следил за розово-белым кондитерским изделием. Возможно, он должен поесть. Еда закрепила бы его тело, обосновала бы его здесь-и-сейчас. Он не останавливался, чтобы поохотиться, когда пересекал море. Сейчас его вытянутому, истощенному телу было необходимо питание. Он взял тарелку.

— Спасибо.

На другой стороне комнаты, Конн и его супруга стояли с ее братьями и их семьями. Морган сжал губы. Произошло то, чего он никогда не думал увидеть, четыре селки ссорились из-за человеческого детеныша. Мрачность поселилась в его костях, глубже, чем холод, острее, чем голод. Мир, его мир, менялся вокруг него, ледники таяли, океан нагревался, финфолки навсегда исчезали под волнами. Он обещал себя и его людей лорду селки, убедил, что они должны объединяться, чтобы выжить. Но теперь селки соединялись с людьми, спаривались с людьми, становясь более человечными во всех отношениях.

Как могли дети моря пережить это?

— Ник, твоя мам хочет, чтобы ты сфотографировался. — Маргред стояла перед ним, полная и сияющая, как луна.

— Хорошо. — Мальчик сорвался с места, прокладывая себе путь сквозь столы.

Морган понял, что он все еще держит тарелку и поставил ее на стол.

— Маргред. Ты выглядишь…

«Беременной», — это было все, что он мог придумать. — «Человеческим ребенком». — Маргред приняла решение оставить свою природу и отречься от своего народа за право спаривания с одним человеком. Он чувствовал боль как старую рану при суровой погоде. Его сестра, его близнец, выбрала то же самое. Он никогда не простит ее.

Губы Маргред изогнулись.

— Круглой? — предложила она.

— Ну, — заключил Морган. — Ты выглядишь очень хорошо.

Ее взгляд блуждал по нему, откровенный, женский, оценивающий.

— Хотела бы я сказать то же самое и о тебе.

Он оскалил зубы в акульей улыбке.

— Я выживу.

— Без сомнений. — Она коснулась рукава человека рядом с ней. — Муж мой, Калеб.

Брат Люси и Дилана, вспомнил Морган, человеческий сын морской ведьмы Атаргатис.

Мужчина протянул руку, человеческая мода. Морган приготовился принять его прикосновение. Хватка Калеба была твердой, взгляд острым и устойчивым.

— Вы здесь надолго?

— Не больше, чем нужно.

— Калеб — начальник полиции острова, — сказала Маргред.

Ах. У него глаза воина, интерес, замаскированный под вежливость.