Ольга Митюгина - Нетопырь

— Если я откажусь, что ты сделаешь?..

Карл тяжело вздохнул и отодвинулся.

— Скорее всего, уеду навсегда из этих мест. Откажусь от всего в пользу твоего мужа и благословлю вас. Вот и все, дорогая. Просто…просто у меня не будет другой дороги. Рано или поздно, так или иначе, я все равно должен буду уехать. Будешь ли ты со мной — решать тебе… Но я всегда буду тебя помнить. Через всю Вечность я пронесу нежность к тебе, Елизавета… — голос его предательски сорвался и задрожал. Брат вынужден был замолчать.

И словно неведомая сила бросила меня к нему в объятья:

— Не оставляй меня, Карло! Не оставляй меня! Я согласна пойти за тобой куда угодно, только не потерять тебя вновь!..

— Если захочешь…если поймешь, что не можешь иначе…ты сделаешь Констана одним из нас, — шепнул он, склоняясь к моей шее. Дыхание его было прохладно, как ветер с ночной реки, и так же полно запахов терпких трав, воды и…где-то, на самом дне ощущения — затхлости.

— Я…люблю тебя, — прошептала я, откидываясь на подушки. Он склонился надо мной, не разжимая объятий.

— Доверься мне… — прошептал он. — Пусти свою душу вслед за моей… Не бойся…

— Да… — задыхаясь, вымолвила я. И мою шею пронзила резкая внезапная боль: словно раскаленные иглы вошли в плоть — а потом холодная волна тяжелой бархатной темноты накрыла с головой нас обоих, и мне казалось, что брат куда-то несет меня на руках, несет по бормочущим сонно темным волнам какой-то неведомой реки — вниз, вниз по течению. И я облегченно и устало уронила голову на его плечо, как хотела всю жизнь. Потому что наконец исчезли все глупые условности и законы, разделявшие нас, потому что все вздорные взгляды человеческого мира перестали иметь значение… И души наши слились так полно, как никогда не сливались тела. Это было больше, чем самый неистовый акт любви, что когда-либо уносил нас с Констаном к островам блаженства. Это было… запретное людям. Несказанное. Тайное и изысканное. Я отдалась своему брату полнее, чем когда-либо отдавалась мужу, я отдала в его руки самую суть свою — и знала, что он проведет меня на другой берег той таинственной реки, даст мне власть познать ее волны…он не предаст меня. Это выше, чем любые клятвы среди людей: узы между Мастером и его Созданием…

И пусть в меня бросят камень те, кто никогда не тосковал по свободе. Те, кто некогда были свободными, но потеряли свободу — те поймут меня. Поймут меня и те, кто много любил и много страдал. Те, кто знает, как жестока надежда, и как опустошающе отчаяние. Мираж — и высохший колодец в пустыне… Пусть скажут: она никогда не любила мужа. Так скажут слепцы и черствые сердцем. Я любила его. Я люблю его. Я принесла свою жизнь в жертву ради того, чтобы быть с ним. Многие замужние женщины не имеют и того призрака независимости, что остается у меня. Моя клетка, по крайней мере, золотая. Я выбрала ее по своей воле. Но рано или поздно мне пришлось бы жить в клетке, так или иначе. И лучше та, в которую входишь добровольно.

А Карл дал мне выбор! Карл даст мне освобождение…не знаю, что я потеряю, но разве власть над своей судьбой не стоит всех потерь на свете?..

Да, все люди выбирают для себя свой путь. Я всегда выбирала его сама.

И на сей раз я тоже — выбрала.

Ночью Карл вернулся. Мы много разговаривали, и он почти не пил моей крови. Он рассказывал о жизни вампиров, об их обычаях и законах, о своем наставнике… Это все безумно интересно. Оказывается, Карл приехал не один: с ним его друг, один из самых могущественных вампиров — как рассказывает Карл. Его имя Фрэнсис, он английский лорд. Больше брат ничего не говорил о нем. А еще он сказал, что они оба — Мастера. Что это такое, я не совсем поняла, но Карл надеется, что я тоже получу силу Мастера при инициации…господи, пишу слова, смысла которых вовсе не понимаю! Карл смеялся, заметив, что Фрэнсис был ошеломлен тем, что у его Создания почти сразу же открылась такая сила…то, что мы родные, дает Карлу надежду.

Все это немного меня настораживает. А если его надежда не оправдается? Что тогда?.. Что значит — не быть Мастером среди вампиров?..

И что значит — быть им?..

Вернулся Констан. Веселый, с целым ворохом дичи…есть там и рысь. Бедная хищница! Такая мощная, такая гордая и красивая — и безвольной грудой меха валяется на полу… Пушистая пятнистая шкура, на белое подбрюшье пролилась и засохла кровь. Шерсть слиплась в жесткие сосульки, неприятно кольнувшие пальцы, когда я коснулась их… А в застывших желтых глазах, в этих жутких вертикальных зрачках за стеклянными оболочками роговицы застыло, запертое смертью, глухое отчаяние и ярость. Безысходность…

И мне вдруг пришло в голову: „Смотри. Вот — кровь. Вот — смерть“…

Чем виноват этот зверь?.. Рысь, красавица рысь, хозяйка лесов… почему меня так взволновал ее вид?..

В коридоре меня остановил Карл. Его улыбка и мимолетный взгляд развеяли все мои тревоги, весь неприятный осадок. Нас объединила общая тайна, мы теперь близки с ним, как никогда прежде…

— Надеюсь, ты сегодня спишь одна?.. — шепнул он мне, и никто не услышал бы этих странных для чужих ушей слов, потому что шептал их мне мой прекрасный вампир мысленно, и звучал этот заговорщический шепот лишь у меня в голове…

…Констана мне пришлось встретить, полулежа в кресле, у камина, чтобы огонь ясно дал разглядеть, насколько я побледнела за эти два дня. Сердце безумно колотилось, губы пересохли. Я не могла смотреть в глаза мужу, словно предавала его! Боже, что я творю?.. Быть может, есть еще время одуматься, во всем признаться?.. Но могу ли я предать брата? Имею ли я право подвергать их обоих опасности, если между ними начнется настоящая война?.. Я не могу потерять ни одного из них!..

— Что с тобой, Лизетт?.. — сразу, с порога комнаты, спросил он. — Мне не понравился твой вид в зале, а сейчас ты просто меня пугаешь, дорогая! Тебе нездоровится?..

Великий боже, и это от него я хочу уйти?.. Да нет, нет, просто помрачение сознания! И потом, кажется, Карл сказал, что не станет препятствовать мне сделать Констана таким же, как мы?..

— Констан, — я вцепилась в его руку, будто тонущая. Живые, теплые пальцы, такие надежные, такие настоящие, без всякой мистики и чудес…это на самом деле, это — реально. — Подожди! Не оставляй меня, не оставляй! Мне страшно…

— Что случилось, дорогая? Да ты сама не своя!

— Нет… Ничего… Мне нехорошо…я хотела бы сегодня ночевать одна…

Констан отнюдь не пришел в восторг от такой идеи, но спорить не стал. Если бы он начал спорить, не уверена, что я бы устояла! И кто знает, что произошло бы ночью!

Впрочем…говорят, вампиры усыпляют ненужных свидетелей?..