Ольга Гусейнова - Пепел на ветру (СИ)

Множество тел в здании военного морга Москаны, который поражал своими размерами и гулкой тишиной. Там, среди мертвых тел, лежащих на низких кушетках, ходили поникшие, потерянные живые, такие как мы с Нелюбиным. Хотя Сава ходил с гордой прямой осанкой и лишь морщился от жуткого запаха, от которого не спасала даже магия.

Здесь лежали триста восемьдесят бывших пассажиров кругосветного лайнера 'Орион', который под охраной транспортировали от острова Сармат, где обнаружили этот большой красивый корабль. Он был заполнен мертвыми людьми, впрочем, как и сам остров, на который заходил этот круизный лайнер.

Пропавших не было, все на борту и все скончались от неведомой болезни. Весь остров Сармат, как шептались по углам служебных помещений морга другие родственники погибших туристов с 'Ориона', выжгли дотла вместе с погибшими. И только лайнер с его жутким грузом доставили к границам нашей родины Россины. Для исследования и расследования причин случившегося.

Пока не было точных и достоверных данных происхождения этого вируса, возник ли он на острове и был перенесен на корабль, или наоборот, был занесен на остров пассажирами корабля.

Когда я взглянула на своих маму и папу, поразилась увиденному. Их кожа свисала лохмотьями... Жуткими сухими лохмотьями, а их некогда еще молодые и здоровые тела пугали невероятной худобой и бесцветностью, с ярко выделяющимися синюшными пятнами. Но то что это мои родители – сомнению не подлежит. Прикасаться к ним запретили, и каждое тело защищал магический прозрачный купол для предупреждения распространения инфекции.

Я благодарила бога и энергию за то, что Сава оказался в этот момент со мной. Случившееся сломало меня и заморозило все эмоции и чувства. Мне повезло, что мой жених взял все проблемы на себя, организовав оформление и кремацию. По требованию АНБ похороны были на местном кладбище, потому что даже прах запретили вывозить, и он водил меня все это время за руку.

Стук замерзших комьев земли по крышкам металлических урн с прахом, которые закапывали одновременно, вызывал ощущение, словно меня бьют, каждый ком – сильный удар под дых.

Я вздрагивала от этих жутких бум-бум-бум, но лишь пара слезинок, сползла по щекам мокрыми дорожками. Теплые объятия Савелия укрыли от промозглого ветра, от хмурых лиц людей со слабым даром магов, которые явно не от хорошей жизни трудились на военном кладбище гробовщиками, от тягостного вида огромного поля с невысокими каменными безликими табличками, на которых часто кроме личного кода даже инициалов нет. Невдалеке от нас с Савелием и представителем коронерской службы, который обязан был зафиксировать факт захоронения опасного содержимого урны, стояли родственники других погибших с 'Ориона'.

Их было много, таких же как мы: кто-то стенал, стоя на коленях на холодной земле, кто-то просто замерзшими статуями, как и я, стоял и смотрел в небо, кто-то с равнодушной миной на лице, вынужденный тут стоять, ждал, когда уже можно уйти – все воспринимали эту трагедию по-своему.

Я же ничего не чувствовала, все внутри меня словно замерзло на стылом декабрьском ветру, который медленно гнал серые тяжелые тучи по такому же безрадостному небу.

В аэропорт мы ехали в полном молчании. Водитель, предварительно тихо спросив разрешения у Савы, включил новостной канал на радио. И салон автомобиля заполнил резкий голос диктора:

– ...по последним данным из наших источников, стало известно, что все, кто находился на этом корабле, погибли. Причиной гибели пассажиров и экипажа туристического лайнера 'Орион' стал новый, неизвестный ученым вирус. Как нам стало известно из надежных источников, весь остров Сармат был подвергнут обработке огнем. Лекарств или вакцины от данного вируса пока не существует, и как нам сообщили, ведется следствие. Но наши аналитики смогли провести параллель между взрывом на Сургатских островах и массовой гибелью возле Сармата, который, как вам всем известно, находятся довольно близко к островам, и здесь явно имеется связь.

Водитель бросил тревожный взгляд на меня в зеркало заднего вида и переключил канал.

– Министр иностранных дел Иван Лавкин в срочном порядке вылетел в Бинидос на совещание межправительственной комиссии по факту взрыва на Сургатских островах вблизи границ ЕвроАзеса. В высших кругах власти предполагали, что данное событие явно не прошло без участия хавшиков. Снова встает вопрос, что за заявление сделали эти чешуйчатые на саммите большой восьмерки, что его тут же засекретили. Мы требуем от властей...

Тишина воцарилась в салоне, а водитель смущенно старался не смотреть в зеркало и наблюдал за дорогой, крепко сжимая руль маг-мобиля.

Самое смешное, что оборотни предпочитали ездить именно на маг– машинах, которые работали от аккумулятора, который требовал лишь магической подзарядки или просто периодической смены стандартного энергетического накопителя. Они сквозь пальцы смотрели на факт использования магии в своих машинах, их даже зависимость от магов не смущала. Это разработка полиморфов, а вот сами маги пошли по пути технического прогресса, используя бензиновые двигатели для автомобилей, что увеличивало их мощность и скоростные характеристики. Им не важно, что выхлопные газы наносят вред окружающей среде и жителям планеты – в первую очередь, уже не говоря об истощении природных ресурсов.

Но в связи с тем, что многие силовые ведомства возглавлялись полиморфами, то и машины закупались соответственно их желаниям и потребностям. Вот и сейчас мы ехали на маг-мобиле, а водитель – оборотень, скорее всего кто-то из кошачьих.

Нас привезли в аэропорт и помогли быстро пройти регистрацию. Весь полет я сидела с закрытыми глазами и была рада, что темнота под веками была лишь темнотой.

Тюбрин встретил морозом и снегопадом, снежинки кружились, оседали на любых поверхностях, образуя пышные сугробы или расписные белые узоры на окнах. Мое сердце уже сроднилось с болью, а внутри царило безразличие ко всему.

Я отказалась переехать к Саве, который под предлогом заботы обо мне попытался полностью наложить на меня руки. И хотя чувствовала себя полнейшей эгоисткой, но и отказаться сейчас полностью от него не могу – не выдержу полного одиночества. Сейчас Савелий та ниточка, которая все еще связывает меня с родителями, ведь они его по-своему любили.

Три дня я бродила по родительской квартире, словно сомнамбула, не в состоянии спать, есть и даже думать. Все убрала, а потом просто лежала, тупо глядя в потолок. Слез уже не было. Но моя жизнь продолжается и придется научиться жить без любимых людей, а они один за другим почему-то покидают меня, уходя в другой, я надеюсь, более радостный мир.