Ольга Гусейнова - Пепел на ветру (СИ)

Я буквально впилась в него всем телом, переживая свой взрыв, а он сжал мои плечи так сильно, что, казалось, они вот-вот затрещат, но больно не было, стало еще приятнее. Мы соединились не только там – в средоточии наслаждения, но и на более глубоком уровне. Разделили волшебное, ни с чем не сравнимое удовольствие физической и душевной близости. Это была последняя мысль, которая на миг мелькнула где-то на периферии сознания, но тут же испарилась, потому что я ощутила твердеющую плоть и толчок.

– Что, опять? – удивленно прохрипела.

Кирилл ткнулся носом в шею, лизнул мою вспотевшую кожу, и прошептал, скорее извиняясь, чем констатируя:

– У меня уже год секса не было, прости, но я тебя слишком сильно хочу с первой минуты, как увидел, – новый толчок, и я в ответ раскрываюсь, приглашая к продолжению.

– У меня тоже больше года никого не было, так что я только за, любимый.

Второй раз был неторопливым и чувственным. Глядя глаза в глаза. Как мне показалось, после первого оргазма у мужа явно прибавилось сил. В этот раз мы еще и целовались, с удовольствием изучая вкус губ, кожи, выясняя как и где больше нравится. Я зализала укусы на его плече и после этого его движения усилились и стали резче, мощнее, а ощущения – острее. Новый пик, и я снова кусаю его плечо, подавляя стон, а он тихо рычит от удовольствия и восторга:

– Моя волчица! Да, моя девочка! Никому не отдам...

Через пару минут он откатился в сторону, давая мне возможность перевести дыхание, все же он слишком массивный и тяжелый. Но тут же подгреб меня поближе и уткнулся в ложбинку между плечом и шеей. Большая широкая ладонь забралась в ворот моего платья, расстегнула пару пуговичек и нашла мою грудь. Руки успевали всюду – они сжимали, гладили, ласкали, а губы жадно целовали и пробовали на вкус. А потом его руки начали сводящий с ума путь вниз, задирая уже смятый и местами влажный подол многострадального платья. Его губы накрывают вершинку моей груди, а пальцы творят волшебство внутри меня, и я тоже проникаю руками в его штаны, чтобы поблагодарить за полученное наслаждение. Моему изумлению не было предела, потому что он вновь твердый и готов продолжить...

– Мама, папа, а чего это вы там делаете? – Стук в дверь застает нас в самый неподходящий момент.

Мы, тяжело дыша, замерли, видимо на пару судорожно решая, что ответить Лизе. И неожиданно, одновременно беззвучно хмыкнув, рассмеялись, отчаянно стараясь не издавать звуков. И я почувствовала, как он пульсирует у меня в руке, а сама изнываю под его ладонью, так хочется вновь ощутить себя наполненной им.

– Попались... – едва слышно выдавил Кирилл, продолжая беззвучно трястись от смеха.

– Тсссс... может сейчас уйдет? – с надеждой вторю ему, сдерживая рвущийся наружу хохот.

Но Лиза неумолимо вновь постучала в дверь и уже взволнованным голосом спросила:

– Мама, папа, вы не заболели?

– Поверь, эта болезнь не страшная, – в этот момент на площадке послышался хохот, и голос Руслана включился в разговор, – они друг другом болеют, и боюсь, это неизлечимо. Пошли вниз, сейчас они лекарства побольше примут, и им немного полегчает.

Быстрый топот детских ног, бегущих вниз по лестнице, а затем мы услышали приглушенный голос Руслана, обращенный к нам:

– Только вы недолго лечитесь, болезные, а то дел многовато, да и Кириллу все же лучше спать больше, а не трудиться... усердно... – затем мы услышали удаляющиеся шаги.

– Заботливый наш...

– Зато своевременно...

Кирилл убрал мою руку от себя, коленом раздвинул мои ноги и устроился между бедер. И снова томительное наполнение, и потом уже в ускоренном режиме, словно конец света не за горами, и хочется успеть в последний раз насладиться самым любимым делом.

Несколько минут полежали, после того, как смогли прийти в себя от третьего раза, а потом я мышкой скользнула в санузел и ополоснулась холодной водой. Кириллу принесла влажное полотенце и сама с огромным удовольствием поухаживала за ним. Он сопротивлялся, конечно, мотивируя тем, что раз у него сил на ТАКОЕ хватило, причем три раза, то уж до душа он как-нибудь доберется, но я попросила потерпеть до вечера, а уж тогда сама его в бане помою, лично. Это стало самым убедительным аргументом. Чувствую я, что баня у нас станет очень любимым местом, и посещать мы ее будем более чем регулярно.

Пока мой любимый, сидя на стуле, с аппетитом уничтожал завтрак, быстро перестелила кровать, а потом, чмокнув мужа в щеку, уложила его отдохнуть после столь бурного утра. Пострадавшее платье я тоже сменила, пообещав мужу далеко не прятать приглянувшуюся ему вещицу. Вниз спускалась на подрагивающих ногах, все же такие утренние занятия мне непривычны, да и случались давно, мышцы отвыкли, но как же приятно снова их к этому приучать, кто бы знал...

– О, болезные соизволили появиться! – мое благодушие смыло волной смущения и раздражения, а Руслан продолжил: – Судя по тебе, хорошо полечились. Везет же, прямо завидно.

В гостиную вошли Павел и Лидия.

– Чему завидуешь? – спросила Лида, весело рассматривая нас и стряхивая с волос капельки от растаявших снежинок.

Ее муж, подойдя к нам, неожиданно повел носом рядом со мной, и с веселым изумлением ответил жене:

– Они закрепили брачные отношения... физически. Так что можешь поздравить подругу, а я пойду пошепчусь с Киром.

Придержала Павла рукой и твердо сказала:

– Он отдыхает... спит, – покраснела по самые уши, но все равно уперто смотрела ему в глаза. Руслан хохотнул, и удостоился моего гневного вопроса: – Так, ты уже здоров, я смотрю. Когда к себе переедешь?

Руслан замер, потом, нарисовав на лице просительную мину, выдал:

– А кто будет в щекотливый момент отвечать твоей дочери на вопрос: «Мама, папа, а что это вы за закрытыми дверями делаете?»

Слушать его писклявый голос, подражающий Лизе, было уморительно, но брать свои слова обратно не стала. Руслан меня за пару недель буквально до белого каления довел. Но не оставлять же последнее слово за ним?

– Да-а-а, без тебя нам, несомненно, не справиться, любезный ты наш! – иронично похвалила я.

– Вот и я о том же! – сразу нашелся неутомимый насмешник. – Кир, ну так я пойду чего-нибудь перекушу?

Видимо услышав наши разговоры, со второго этажа спустилась Инесса, и я, наконец, при дневном свете и без нервов смогла неторопливо и подробно ее рассмотреть. Стройная, но как говорят, ширококостная женщина. С крутыми бедрами и крупными руками. Натуральная блондинка с толстой пшеничной косой и яркими синими глазами. Уголки полных губ смотрели вверх, а мимические лучики-морщинки возле глаз указывали, что эта женщина любит смеяться.

Мы дружно с ней поздоровались, и она, еще позевывая, тщательно закрывая рот, уселась на диван и накрыла ладонью свой внушительный живот. Лида тут же поинтересовалась: