Татьяна Кашпур - Аленький цветочек

— Настенька! Ты почему ушла? Плачешь! Что случилось? Старик тебя обижал? — отец тяжело плюхнулся рядом, обнял за плечи, обдав перегаром.

— Нет! Нет! Нет! Папочка! Наоборот! Он, он такой хороший, просто, просто я устала! Я так, так хотела тебя увидеть! Поговорить с тобой! Пап! Послушай, я уже закончила среднее образование, школу! На отлично! Папка! Так интересно! Пап… — утерев слезы, Настя, путаясь и сбиваясь, долго рассказывала отцу о своей жизни.

Иван курил, был рассеян.

— А очень доволен твоими успехами, молодец! Пойдем за стол, гости уже скучают без меня! — он поцеловал раскрасневшуюся Настю прервав ее бесконечный монолог, — пойдем, — обняв за плечи, он повел ее к гостям. — Моя Настенька на отлично закончила школу! За границей! Экстерном! Давайте выпьем за ее успехи!

Выговорившись, вернее почти выговорившись отцу, Настя более осмелела и пригляделась к собравшейся компании. Ох, и красивая стала Катерина, она чуть похудела, узкая талия, широкие бедра. В низком декольте красивая, тугая грудь. Иван даже чуть проигрывал рядом с ней. Олька наоборот располнела, в бесформенном шелковом брючном костюме она, с ее маленьким ростом, выглядела почти колобком, под стать ей был и ее муж с хрущевской лысиной, блестевшей от пота, две гладкие блестящие щечки скрывали выражение где-то потерявшихся глаз. Про себя, усмехнувшись, Настя подумала, что отлично дополнил бы портрет этого мужчины его голенькое и тоже розовое и блестящее пузико, которое зять с бесполезным усилием старался скрыть под широченной, навыпуск, рубахой. Варвара — худющая и какая-то плоская пришла на встречу со своим женихом — очень важным неразговорчивым мужчиной неизвестного возраста. Его глаза сквозь толстые очки мысленно пялились на Анастасию.

Все дружно захлопали ей, замелькали золотые кольца, перстни. Крикнули: «Ура!», «Виват!», «Успехов!», чем напугали Юрочку и он заплакал. Настя подхватила братишку и унесла его в детскую. Было уже поздно и, немного поиграв с малышом, она уложила его спать. Задумалась… Нет, совсем не такой встречи она ожидала, как-то все не привычно, неуютно…

В детской было душно, и она вышла. Застолье уже закончилось, но расходиться не собирались, только Варя проводила своего жениха — у того какие то срочные дела с утра. Ольга и Катерина развели мужей по спальням, Варька уселась с сигаретой возле Насти на балконе. Разговор не клеился. Сестра рассказывала, какой прекрасный у нее жених, тут же противореча и сетуя, как он ей надоел!

— А ты выросла, Настька! Стала деваха хоть куда! Ты что, у своего старикана не могла шмоток выпросить? Раскрутить его на новый прикид! А то, как бомжиха какая! В чем уехала, в том и приехала, еще и сама, небось, перешивала! Или ты рабыня у него бессловесная и бесправная! Что молчишь?! Или как была дурой, так и осталась! Тоже мне — отличница! Ладно, сиди, я спать пошла, что-то устала.

Слова ее еще не успели дойти до огорошенной Насти, как на веранду вывалились и уселись по бокам Катерина и Ольга. Дружно задымив сигаретами, они засыпали бедняжку вопросами. Однако старшие и умудренные женщины свои расспросы начали издалека. Какая местность, какие люди, как и где она живет, спит, как она ухитряется учиться, не тяжело ли ей, выучила ли язык — наверное, трудно! Чем занимается ее «дедушка», сколько ему лет, болеет ли? Эти ничего не значащие и ни к чему не обязывающие вопросы, сгладили неприятное впечатление от разговора с Варварой, тем более девочке хотелось поделиться своими впечатлениями. Узнав, что дедушка Сулейман подарил ей настоящего арабского скакуна и большой настоящий компьютер, что у нее собственная огромная спальня, они заохали и заахали! Вот это да! Первой не выдержала Олька, выпустив струю густого ароматного дыма, чуть не в лицо Насте, спросила:

— Ну и за чем дело стоит? Ты что до сих пор этого дедушку к рукам не прибрала? Там разрешены ранние браки. Жени его на себе! Тем более, что у него нет гарема! Погляди, какая ты красавица, а всем черножопым нравятся блондинки, к тому же волосы роскошные! — не давая Насте возмутиться, доверительно взяла за руку потными руками, — старый? Ну и что? Вот и мой старше меня на двадцать лет, а здохнет — все его денежки мои! Так и у тебя будет! А твой-то дед побогаче моего… Пока, пошла я, сикать хочется!

— Настенька, не обращай внимания, дура она! — заметив блеснувшие в глазах падчерицы слезы, ласково сказала Катерина, — разве можно так, грубо!.. Не плачь! Он что? Уже приставал к тебе? А ты не дала? И правильно! Пусть знает наших! Крепче любить будет! Но ты все равно, возвращайся к нему, он тебя ведь на время отпустил? А вообще ты, девочка моя, даже не понимаешь, как тебе подфартило, — Катерина обняла Настю за плечи, снизила голос до шепота, говорила прямо в пылающее ухо, обдавая девочку перегаром, тошнотворным духом оливье и еще какой-то гадости. — Я тебе зла не хочу! Этот, твой, Соломон, дед, богат? Богат! Вот и не крути носом, не строй из себя девочку-целочку! Такой шанс выпадает раз в жизни и то — одной на миллион! Тебе уже пятнадцать скоро! Кто тебе лучший в мужья? А Иван, Иван-то, батя твой драгоценный, наверное, тебя ему продал! Иначе, откуда деньги на завод! Мишка! Друг! Да где такие друзья водятся? Так, что подумай хорошо! Ты где спать ляжешь? Тут, на диванчике? Пошла я тоже, что-то водка в голову ударила, перебрала я нынче… — пошатываясь она поднялась и переступая порог добавила, — прости, по старой дружбе, разберись на кухне, посуды там…

Оцепеневшая от услышанного Настя так и просидела на диванчике до рассвета. Она не чувствовала ни укусов назойливых комаров, ни ночной прохлады. Не думала ни о чем, просто сидела, на балконе чужой ей квартиры, чужого ей города. Где-то в этих стенах, среди безвкусной и показной роскоши, в жарких постелях, потные, объевшиеся и обпившиеся, спали противные, чужие, грязные люди.

«О папочка, мне так жаль тебя! А Юрочка? Что из него вырастет в этом окружении, при таком воспитании?». Она прикрыла глаза и явственно увидела одинокую фигуру в нелепой хламиде, клетчатый платок, как крылья подбитой птицы трепещет на жарком южном ветру… А эти глаза — он почти плакал — столько тоски и грусти было в них. Вспомнила голос ровный и строгий: «Если захочешь — возвращайся, нет — я тебе вышлю все твои документы. Привет Ивану, я простил его. Прощай Анастасия». Решение пришло само собой, она достала мобильник, набрала номер.

— Дедушка! Я возвращаюсь, пришли за мной!

Вдруг она заметила, что в дверях стоит отец, небритый, в небрежно наброшенном халате с припухшими глазами.

— Настенька, ты что? Зачем так скоро?! — он был растерян. — Мы с тобой и не пообщались! А ты…

— Папуля! Мне нужно! Я не успела вчера тебе сказать, я только сюда и обратно, на денек вырвалась, мне заниматься, учиться…