Татьяна Кашпур - Аленький цветочек

— Меня дочка просила п-привезти его. В п-подарок, — заикаясь от ужаса, пролепетал Иван.

— Дочь? Ты что, издеваешься надо мной? Ты смеешь мне лгать! Я разыскивал этот цветок долгие годы, по всему миру! Мои люди поднимались на недоступные вершины, забирались в непролазные чащи, избороздили все возможные глубины, прежде чем нашли его. Он то и цветет раз в пять лет! А ты говоришь, что твоя дочь попросила тебя привезти ей в подарок именно его! Негодяй, вор и лжец!

Иван тут разозлился и вспылил: «Будь, что будет, но он выскажет этому придурку все, что он о нем думает! Что он о себе возомнил!? Арабишка! Из-за проклятого цветка!..»

— А вот знала, знала моя доченька о твоем цветке! Знала и просила привезти именно его! Не золото и шмотки, а именно аленький цветочек! Ты знаешь, какая у меня дочь умница?! И просила цветок она, шутя, это сказочный цветок, понимаешь? Из нашей сказки, а она еще ребенок! — почти кричал Иван, дергая связанные руки. — А ты, ты связал меня! Подло! И не угрожай, что меня убьешь! Миша меня сюда послал, он знает, где я, он звонил…

Сулейман резко поднялся и вышел. Появился слуга, со своих рук напоил Ивана соком и ушел. В сок видно было что-то подмешано, так как пленник почти сразу крепко уснул, не успев, как следует обдумать свое положение. Вторично Иван очнулся поздно вечером, ныло затекшее тело, тупо саднил затылок. Слабый, приглушенный свет освещал фигуру напротив. Сулейман!

— Покажи мне свою дочь. Ту, которая так неумно пошутила, это фотография твоей семьи? Впрочем догадаться не трудно, вопрос риторический. Как зовут дочь? Анастасия? Почему она не похожа на твою жену, на тебя, на сестер?

— Она похожа на свою мать, мою первую жену, она умерла вскоре после родов.

Иван увидел, что Сулейман внимательно рассматривал семейное фото, которое хранилось у него в бумажнике. «Скотина! В моих вещах рылся, бумажник взял, плакали мои денежки, и что он задумал?» — удрученно думал Иван.

— Ты говоришь, что Майкл знает где ты. Глубоко ошибаешься, я не настолько глуп! Ты просто не долетишь! Твой самолет где-нибудь в пути покинет пилот, а ты, единственный пассажир, «дорогой» гость, приземлишься или приводнишься где-нибудь в очень пустынном месте, впрочем, тебе уже будет все равно… Однако у тебя есть шанс… Расскажи мне о своей дочери, только правду!

«Что еще он придумал?» – слабая надежда затеплилась у Ивана. Ничего не утаивая, довольно сбивчиво и долго он рассказывал о несчастном детстве своей Настеньки, говорил, как ей нравится учиться, как любит она рисовать, читать, как ласкова и добра даже к обижающим ее мачехе и старшим сестрам. О сказке про аленький цветочек, о его глупом порыве сделать ей приятное, привезя в подарок сказочный цветок. Сулейман внимательно, не перебивая, слушал его. Осунувшееся за бессонные сутки лицо его резко постарело, взгляд был наполнен болью и грустью. Он отложил фото.

— Так вот, о шансе. Цветок, изуродованный тобой, вновь должен зацвести только через пять долгих лет, очень долгих для меня. Ему нужен уход… Отдай мне на этот срок свою дочь Анастасию…

Иван не дал ему договорить, отцовские чувства взыграли в нем:

— Проклятый старик! Ты что это задумал? Неужели ты думаешь, что я смогу отдать в твои маразматические руки свою доченьку? Настеньку? Лучше убей меня на месте! Ты хоть понимаешь, что ты мне предлагаешь? Что бы я свою дочь, своего ребенка, тебе на утеху? Педофил несчастный! Развяжи меня, трус! Да ты сошел с ума в своей пустыне! Что ты можешь знать об отцовских чувствах, как мне, отцу, предлагать такое… Негодяй!

Сулейман молча подошел к пленнику. Гримаса исказила его лицо. Ухватив реально за горло, он чуть ли не поднял его вместе со стулом. Но голос был тих и безжалостен.

— Я не знаком с отцовским чувством? Ты в этом уверен? Считаешь, что только ты им наделен? Так знай — мой сын не погиб вместе с моей женой, он жив, и ты его несколько раз даже видел. Жив! К сожалению! Он болен, болен страшной болезнью, от которой нет лекарств во всем мире! Ученые не придумали еще это лекарство не потому что бессильны, а потому что болезнь такая, от которой нет и не может быть! Но мой сын болен именно ею! Я с ним объездил весь свет! Но все напрасно. Однажды возле моих стен появилась старуха, каким-то образом она узнала о моем несчастье, и сказала, что только с помощью этого, достаточно уникального растения, именно в момент его цветения, можно приготовить снадобье, которое исцелит моего мальчика! После твоего отъезда, уже сегодня, я бы начал лечение и мой сын, может быть, был бы здоров! Ты мне говоришь об отцовских чувствах, а почему ты, любимую дочь, не можешь защитить от своих женщин? Не нужна мне и моему сыну твоя дочь как наложница. Этого добра хватает! Слабая надежда, что добрые и ласковые руки твоей дочери помогут цветку зацвести раньше назначенного срока… Потом, я обеспечиваю ей полный пансион, обучение, правда заочное, через Интернет, вы еще о таком и не слыхивали; не только по программе колледжа. В ее распоряжении будет любой факультет университета. Это шанс для тебя остаться в живых и изменить судьбу своей дочки, — Сулейман уже отпустил Ивана и говорил обычным усталым голосом. — Времени на раздумье у тебя нет, ты уже давно должен был быть в пути и тебя ждет самолет!

— Как я все оформлю, виза, документы?

— Не будь наивным Иван, — Сулейман развязывал своего гостя, — неужели в твоей стране все чиновники так хорошо живут или так честны, что откажутся от нескольких довольно нескромных подарков? А как ты сам? Так «просто» оказался у Майкла? Ты никогда не задумывался? Напрасно! Твоя наивность сродни глупости, а в твоем возрасте это непростительно, или коммунистические идеи настолько размягчили твои мозги? Ладно! Я так понял, что дочь ко мне пришлешь. Мой человек привезет тебе необходимые для подписи документы, и без фокусов! Я тебя везде достану! А девочке будет у меня лучше, чем среди твоих, как там у вас говорят, «баб», конечно если ты меня не обманул на счет нее… Вот возьми назад, — он протянул Ивану портмоне. — Не извиняюсь, ты сам виноват, в чужом саду нельзя и травинки сорвать! И вот еще, это все оформлено, с таможней проблем не будет, — он откинул кусок бархата, лежащий на столе, — это я приготовил еще до твоей кражи, а потому ты, подарок гостеприимного хозяина «дорогому» гостю — обязан принять. По нашему обычаю отказ — это оскорбление, а ты и так уже доставил мне неприятности! Перед опешившим Иваном лежали несказанной красоты женские украшения из золота и драгоценных камней, его скромные подарки моментально померкли перед этой роскошью.

— Нет, не нужно, устыдившись нехороших мыслей о хозяине, Иван начал искренне отказываться, нет! Зачем же! Ведь я…

— Слушай, Иван, как же ты надоел мне! Иди, приведи себя в порядок, и прощай! А подарки все же возьми, а это от меня лично тебе, — Сулейман снял с запястья шикарный «Роллекс», — что бы не забывал о своем обещании, и своей вине передо мной. В конце смущенный Иван бросил взгляд на злополучный цветок.