Татьяна Кашпур - Аленький цветочек

Настя потерлась носом о его плечо, обняла, прижалась и крепко поцеловала.

— О Люк, чтобы я без тебя…

Люк, внезапно посерьезнев, крепко схватил ее за плечи, резко отодвинул от себя.

— Никогда! Никогда больше так не делай! Я твой друг, но, если ты это заметила, я еще и мужчина, одинокий мужчина, — лицо его вспыхнуло от гнева.

Он быстро вышел из гостиной. Озадаченная Настя ничего не поняла, кроме того, что обидела чем-то друга… Просто по-дружески поцеловала… Может быть слишком сильно?.. Честно говоря, она никогда не смотрела на него, как на мужчину… Всегда считала его человеком, которому можно довериться, на которого можно положиться, опереться… Сегодня он попенял, напомнил, что он мужчина, провел грань… К чему бы это? А вот насчет сына — Люк как всегда прав — не нужно слепо следовать всем его указаниям, как будто он действительно ей господин, а она бессловесная рабыня. Она, между прочим, не только его мать, но и старше. Конечно же она свяжется с ним и сообщит о своем намерении, должен же он, черт возьми, хоть немного считаться с ней! Да! Не ждать его приезда, а немедленно! Признаться себе, что робеет под внимательным взглядом сына, что наверняка не решится высказать все ему при личной встрече, Настя не желала, хватит и того, что решится на сообщение по интернету! О рассерженном Люке она и думать забыла. А Люк не попадался ей на глаза, не звонил и не заходил, как всегда вечером на чашечку кофе. Сулейман к ее сообщению отнесся спокойно.

— Хорошо! Как Вам будет угодно. Пригласите нужных специалистов, обеспечьте им соответствующие условия, надеюсь, вы не собираетесь вновь исчезнуть в какой-нибудь экспедиции, если да — поставьте меня в известность!

Все оказалось проще простого. Неужели она так безразлична ему? Все-таки нужно было не торопиться, подождать его приезда, увидеть его лицо, глаза… После недельного отсутствия Люка, вернее встреч с ним, Анастасии стало его не хватать. Вечерами, бродя по пустым комнатам дворца, она остро чувствовала свое одиночество. Даже работа над переводами уже не занимали ее.

На звонки и приглашения Люк отвечал односложно — занят, работа, голова болит, устал, прийти не сможет… Он явно избегал ее. Почему? Потому что, он мужчина, а она женщина, красивая и тоже одинокая. У него незадолго до приезда погибла семья, жена, дети… Интересно, а была ли у него за прошедшие годы женщина? Неужели он все это время был один? Шла уже вторая неделя, и все чаще и чаще Настя ловила себя на этой мысли — была или не была, а может быть есть у Люка женщина? Нет… Наверняка нет… Он все время на виду и почти все вечера проводил с ней… А может быть есть?

К исходу второй недели Настя не выдержала! Провалявшись без сна полночи в кровати (последнее время ее мучила бессонница и головные боли), женщина поднялась, накинула алый из тонкого египетского панбархата, халат сунула ноги в парчовые шлепанцы вышла в сад. Пройдя по полутемным аллеям, остановилась у дверей коттеджа, поднялась на крыльцо, прислушалась. Стараясь унять рвущееся из груди сердце, тронула дверь. Она была не заперта. Тихо вошла. «Вдруг он не один», — подумала Настя, услышав тихую медленную восточную музыку. Но было поздно. Где-то рядом отворилась дверь и в не ярком свете, идущем из комнаты, возникла высокая худая фигура.

— Анастасия! Что случилось?.. Почему ты здесь?..

— О Люк-Люк… Ты мне нужен… Я…

Жесткие губы накрыли ее рот, руки сжали объятия.

— Не говори… Ничего не говори, — хрипло прошептал Люк и подхватив на руки обмякшее тело, нес ее в комнату. — Я… тоже не могу без тебя… Я люблю тебя, Анастасия… Я ждал, я знал, что ты придешь, — жадно целуя, он опустил ее на твердую кровать…

Он действительно был мужчиной, чуть грубоватым, по-юношески пылким и несдержанным и он любил ее. Любила ли его Анастасия? Это был просто нюанс… Ей было хорошо и надежно с ним…

Пожениться они решили летом, когда приедут дети… Как они воспримут столь резкие перемены в жизни матери? Особенно на появление брата или сестрички? Для Насти началась размеренная семейная жизнь. Обыкновенная… Вечером она ждала Люка с работы, утром провожая его, нежно целовала. Не было безумия страстей, как с Али, не было всепоглощающей любви как с Сулейманом. Были просто взаимоуважение, дружба, а еще оба бежали от одиночества и с удовольствием восприняли друг друга. Однако Анастасия понимала, что чувства Люка, скрытые под напускной, внешней, суровостью и сдержанностью гораздо сильнее. Что его любовь к погибшей жене осталась в далеком прошлом, он любит только ее сильно, преданно, только ее! Еще был Али… Али… Красивой бабочкой промелькнула их любовь… Это был миг, мгновение, немыслимо прекрасное мгновение… У Люка, похоже, и этого мгновения не было… На ее игривый вопрос были ли у него женщины, он сухо и резко ответил: «Нет, и не могло быть!!!». Больше она не спрашивала. Иногда, со стороны она ловила себя на том, что с удовольствием рассматривает его. Он положительно нравился ей, но сможет ли она полюбить его? Время покажет.

Как всегда Фатима на каникулы прикатила первой и не одна. Ей было уже четырнадцать. Она, как и прежде, немного полновата, подросла, где нужно округлилась, немного повзрослела. Вместо двух кос она собирала пышные волосы в пучок на затылке, что делало ее взрослее. Новость о том, что мама и доктор Люк решили пожениться, она восприняла с восторгом. Но приехала она со Стивом, парнем лет семнадцати, растрепанным блондином с редкой рыжеватой бородкой.

— Мама! Знакомься, это Стив. Он наш друг. Мама, Стив хочет стать художником! Мам! Да не смотри на него так! Все художники немного чокнутые! Стив — это моя мамочка! Мам! Сулейман специально разрешил ему приехать к нам! Он хочет поговорить с ним о коврах! (Анастасия с удивлением заметила старые, потрепанные, не первой свежести джинсы, сандалии на босую ногу. Прищуренные зеленовато-серые глаза рассматривали ее. Взгляд был честным и умным. Помня о давнишнем замечании Сулеймана, она поселила его в коттедже Люка. Последний тоже туда перебрался. Чтобы не было недоразумений со стороны сына, Настя попросила мужа об этом одолжении. Приедет скоро Сулейман, они отправятся в Каир, зарегистрируются, потом возобновят отношения. Люк согласился.

— А ты не передумаешь? Вдруг он тебе не позволит? Ты послушаешь его? Или…

— Или! Перестань задавать глупые вопросы! Мальчишка! До сих пор не может простить! А ты, Люк, ты меня не позабудешь за это время?

— Я люблю тебя, — Люк поцеловал ее губы. «Как жаль она никогда не полюбит меня, — подумал он. — После таких мужчин… Кто я для нее? И зачем ей моя любовь?»

Анастасия вздрогнула, увидев сына. Перед ней стоял Сулейман, только очень молодой. Сын вытянулся, стал даже выше Насти. Аккуратно подстриженные мягкие бородка и усики, скорее даже темный, густой пушок, обрамляли подбородок и губы. Тонкие благородные черты слегка удлиненного лица приобрели какую-то завершенность, взрослость, потеряв легкую детскую припухлость.