Стэйси Кейд - Призрак и гот

Что больше всего пугало, так это ее полное отсутствие присутствия. Нет, она двигалась — ее пальцы, лежащие поверх покрывала, дергались и подрагивали, но она была… пустой. Я никогда раньше не думала о жизни, как об энергии, во всяком случае, пока Киллиан не заговорил об этом, но теперь я поняла, что он имел в виду. Даже спящий человек, у которого закрыты веки и недвижимы глаза, кажется более живым, чем она. И мне видно это аж через всю палату.

Джуни, однако, или не замечала этого, или ей было все равно, и это опять же наводило на мысль, что с ней что-то не так. Она металась по комнате, расставляя на полу вокруг кровати с равными интервалами что-то похожее на серебристые хоккейные шайбы и все время говорила с Лили.

— Прости. Я пыталась привести Киллиана. Думала, с ним все получится, но он… — она замолчала, наверное вспоминая его реакцию на спиритическую доску. — Он не пришел. Прости, Лил.

Я хмыкнула. Ага, как же. Ну, то есть он, конечно, не пришел, но она даже не пыталась объяснить ему, что происходит и для чего ей нужно было, чтобы он пришел с ней в больницу. Кстати, говоря об этом, а зачем ей это нужно? Очевидно же, что он ей нужен был не просто в качестве поддержки и не для составь-девушке-в-коме-компанию визита.

— Но это неважно, — твердо продолжала она. — Я сделаю все правильно, чего бы мне это не стоило. — Ее блуждающий взгляд остановился на неподвижном теле на кровати. — Я верну тебя на твое место.

Она толкнула обутой в армейский ботинок ногой один из серебристых дисков к двери, где я стояла все еще наполовину тут — наполовину в коридоре. Я взглянула вниз и увидела, что это белая свеча в металлической подставке, такие в моем детстве папа ставил в вырезанную из тыквы мордочку.

Свечи, живой мертвец на кровати, жуткие заявления и намерения, плюс спиритическая доска. И все это вместе взятое говорит о том, что… о-о. Я ничего не знаю о колдовстве, черной магии, вуду или что это такое может быть (зуб даю, что и Джуни ничего об этом не знает, судя по результатам ее действий), но я достаточно видела повторов «Зачарованных», чтобы понимать — быть беде.

— Ну ладно. — Я полностью вошла в палату. — Эй, Джуни, остановись. Что бы ты там бредовое не задумала, прекращай это сейчас же.

Джуни, естественно, проигнорировала меня и полезла в рюкзак за зажигалкой и спиритической доской.

О, черт. Я сделала шаг вперед, нервозно прикусив ноготь на большом пальце. Что теперь? Я не могу выйти в коридор и позвать на помощь медсестер.

Медсестры. Помощь. Кнопка вызова! — осенило меня. Если мне хватило сил сконцентрироваться и разложить на полу папки с блокнотами, то уж с одной маленькой кнопочкой я точно справлюсь.

Я уверенно пересекла комнату, обойдя севшую на корточки чтобы зажечь свечи Джуни, но нерешительно остановилась у кровати. В такой близости от меня Лили смотрелась трагично и… жутко. Свет от телевизора отражался в ее пустых глазах, придавая им поверхностный и зловещий огонек жизни. Пульт от кровати с кнопкой вызова медсестер находился под рукой Лили, явно положенный туда кем-то, кто выдавал желаемое за действительное.

— Не будь ребенком, — сказала я себе. Стараясь не думать о летающих вокруг микробах и бактериях — это все-таки больница, переполненная отвратительными больными людьми, — я наклонилась, намериваясь выбить пульт из-под руки Лили серией маленьких толчков. Моя рука должна была пройти через ее руку с ощущением ледяного покалывания и дрожью, но стоило мне коснуться ее кожи, как пальцы почувствовали исходящий от нее жар. Затем рука Лили начала плавиться под моим прикосновением, и мои пальцы погрузились в нее. Не прошли через нее, а погрузились внутрь. Моя более темная, загорелая кожа (я готовилась к балу), слилась с кожей Лили.

У меня перехватило дыхание. Я резко дернула руку назад и в ужасе увидела, что рука Лили поднялась вслед за моей. Одно бесконечно долгое мгновение мы были крепко связаны, а потом связь между нами ослабла и наши руки расцепились. Рука Лили упала на постель, прямо поверх пульта. Не нажав ни на одну из кнопок. Мне бы крупно повезло, если бы она задела кнопку вызова. И сама я не могу добраться до нее, если только не хочу снова коснуться Лили.

Нет-нет, ни за что! Я отступила от кровати, прижав руку к груди. Не знаю, что это сейчас было и знать не хочу.

Я пронеслась мимо Джуни, закончившей свои оккультные приготовления и усевшейся на полу со спиритической доской на коленях, проскочила сквозь дверь, не заметив даже ледяного покалывания, и побежала по коридору.

Я неслась к дежурным сестрам. Но что они могли сделать? Что вообще мог кто-либо сделать? Я была в таком ужасе, что боялась смотреть на свою руку, боялась увидеть бледную кожу Лили вместо своей.

Когда я поравнялась с постом медсестер, звякнул лифт и его двери раздвинулись. Я инстинктивно взглянула на приехавшего. Опустив голову и засунув руки в карманы, из лифта вышел Киллиан и направился в сторону палаты Лили.

— Уилл! — кинулась я к нему. Я чувствовала такое облегчение, что остатки злости на него смыло напрочь.

Он, вздрогнув, замер.

— Что ты…

— Там сейчас Джуни, и она что-то делает с этой дурацкой доской, — выпалила я.

Киллиан продолжил идти к палате Лили. Я шла рядом, пытаясь объяснить:

— Я говорила тебя, что это она вызывает того жуткого призрака. Я пыталась остановить ее, но моя рука коснулась руки Лили и… — Меня затрясло. — Что-то не так. Не понимаю…

Воздух вокруг меня вдруг стал ледяным, и Киллиан застыл как вкопанный. Он смотрел на что-то впереди, и с его лица сходила вся краска.

Я медленно повернула голову, уже зная, что увижу. Жуткий призрак-тень вернулся. В этот раз он рос, колыхаясь по краям, заполняя собой коридор, закрывая свет из окон. Внутри его сумрачного тела что-то двигалось, как змеи под одеялом.

Он подобрался, подтянув колыхавшиеся края и повиснув готовой обрушиться на нас волной.

— Киллиан, — дрожащим голосом позвала я.

— Да? — слабо отозвался он.

— Беги! — оттолкнула я его.

С ревом, от которого должно было бы все здание зашататься, темный дух обрушился на меня. Кожу будто вспороли ледяные металлические иглы. Я закричала. Затем наступила темнота.

Я начинаю думать, что все силы вселенной объединились против меня. Я должен был бы сейчас сидеть в школе, что бы я, собственно и делал… если бы кто-то нечаянно не устроил пожар в кабинете химии, поджигая пластиковую соломку. Пожарная сигнализация сработала как раз в тот момент, когда закончилось последнее занятие. Осознав всю безнадежность попытки удержать отстраненных от общих занятий учеников на такой огромной площадке, как автомобильная стоянка, приглядывающая за нами мисс Бернадино отменила задержку после занятий, перенеся ее на следующую неделю. За четыре года учебы здесь и кучу выпавших на мою долю задержек я впервые услышал о подобной отмене.