Екатерина Олина - На всё лишь час

Зимние каникулы продлились недолго: неделя — и мы снова дома. Мои родители были в восторге от Анайдейе, правда, папа так и не запомнил его имени и звал вслед за мной Наем. Мама выделывалась и потому звала моего брюнета полным именем. Олег вообще нас игнорировал. Лично мне — как в песне про зайцев: «А нам все равно…»

Вернулись мы на родину — и снова все закрутилось… Саша насел на меня и потребовал возглавить светлых. Вернее, те остатки, что сохранились после моих новогодних праздников. Я сделала ход конем и попросила его самого во всем разобраться от моего имени. Саша в восторг не пришел, но согласился относительно быстро.

Танатос и Орф тем временем усмирили темных. Правда, появиться еще раз на совете темных мне все же пришлось. Очередная дверь полетела к чертям. Меня скоро прекратят звать на подобные мероприятия… затратное занятие, каждый раз дверь новую вставлять.

Три дня после возвращения в родной город мы с Наем практически не расставались. Всех остальных Лилейных я видела лишь однажды. Вроде как все нормально, никто ко мне больше не лез. Зато я видела, как Анайдейе порой косится на меня и старательно закрывается мысленно. К концу недели мне это надоело, и я решила все выяснить раз и навсегда…

— Най послушай. — В который раз я уже ловила мужа за руку. — Не было ничего!

— Хотел бы я верить. — Он стряхнул мою ладонь со своей руки. — Не понимаю я, объясни ты мне тупому, зачем ему потребовалось держать тебя как пленницу неделю? Он ведь мог сразу все рассказать… и нам он мог все рассказать.

— Вас могли просканировать и узнать о его планах, — возразила я, — а мне не сказал, потому что все должно было быть натурально, понимаешь? — Най только хмуро посмотрел на меня. — И неделю он… он закалял меня. Испытывал. Дал понять, что я многое могу выдержать.

— Два извращенца, — зло вырвалось у супруга, — вам обоим доставляют удовольствие изощренные пытки друг над другом. Неужели тебе нравятся, когда тебя бьют?

— Я тоже в долгу не осталась, — вздохнула я, — и я бы не стала называть нас извращенцами.

— В его квартире я нашел рисунок, — Анайдейе не желал успокаиваться, — угадай, кто на нем изображен. — Я молчала. — Ты, дорогая моя. Скажи, а ты позировала или он это по памяти?

В ответ я отвесила супругу пощечину. Устала в сотый раз что-то объяснять и оправдывать себя и Суммана. Най опустил глаза в пол. Отошел к стене и привалился к ней спиной.

— Вот как значит, — тихо проговорил он.

— Ты сам меня довел, — выдохнула я.

— Скажи, что ты так тщательно скрываешь от меня? — Най отлепился от стены и сделал шаг ко мне. — Мать что-то усиленно затерла в своей памяти, Орф шипит и делает недвусмысленные намеки, чтобы я исчез и не мешал твоему воссоединению с братом. Ты раньше так не закрывалась от меня.

— Мало ли что говорит Орф, — отмахнулась я.

— Так что ты прячешь? — Анайдейе положил руку мне на плечо. — Аврора, скажи.

— Сибилла увидела, что я… стану женой ее сына, а второй… — я запнулась. — Если бы я была с Сумманом, ты бы погиб… ей было видение, что ты влюбишься в меня в любом случае и станешь искать смерти…

Най привалился обратно к стене. Взгляд его сделался пустым. Он сделался равнодушным, безжизненным.

— Это не все, — наконец сказал он, — у тебя появилось какое-то сомнение… что-то тебя гложет, пока не могу понять.

— Промелькнула мысль, что меня заставили тебя полюбить, — я сжала кулаки и всю волю, чтобы сказать это, — это лишь мои мысли, догадки. Это ничего не значит, Най.

— Раз ты вообще стала об этом рассуждать, значит, ты не уверенна, — горько усмехнулся супруг и посмотрел мне в глаза, — мне нужно уехать на время. Орф потребовал моего присутствия от имени Белокрылых на очередном собрании темных, только уже не в России. Как раз будет время тебе и мне разобраться в сложившейся ситуации и в себе.

После душа я ходила по квартире в черном длинном кимоно и распевала песни вместе с радио. Най уехал в командировку, собак мне пока не отдали, мотивируя это тем, что им гораздо лучше в просторном доме. Я была довольна. Дни после возвращения из Норвегии были просто кошмаром. Постоянные ссоры с Анайдейе привели к тому, что я рассказала ему все про Суммана и про ту кашу, что заварила Сибилла. Он уехал. Я отдыхаю… ото всех отдыхаю…

Песня закончилась и началась реклама на радио. Я расчесывалась и ходила взад-вперед по гостиной. Пынька лежала на диване и спала. Тифон снова шлепал по полу моими тапочками, оставаясь при этом невидимым.

Я подошла к окну. Падал тихий снег. Улыбнулась и обхватила себя руками. В левой ладони была зажата расческа. Тарахтение радио начало меня раздражать, и я щелкнула пальцами. Стало тихо. Снова улыбнулась и посмотрела на снег…

— Здравствуй, — раздался за спиной баритон.

Я вздрогнула и выронила расческу. В груди больно кольнуло, и я инстинктивно прижала левую руку к себе и обернулась.

— Здравствуй, — чуть запнувшись, ответила я Сумману.

— Что с тобой? — спросил он, подходя ближе.

— Все хорошо, — ответила я, слегка улыбнувшись и уже придя в себя, — не беспокойся.

— М-да? — не поверил мне блондин. — Ну-ка минутку… — он протянул ко мне руку, на рукаве его пальто таяли снежинки. — Не дергайся. — Он положил свою горячую ладонь у основания моей шеи и нахмурился.

— Все в порядке. — Я убрала от себя его руку и отошла.

— Мне не нравится работа твоего сердца, — темный говорил строго, — давно это началось?

— С Нового года, — усмехнулась я и села на диван.

— Не понял… то есть колоть начало с того момента когда… — Он снял пальто и положил его на подлокотник дивана. — Вот теперь совсем не понял. Значит, я умудрился довести тебя до предынфарктного состояния?

— Чего ты хотел? — фыркнула я. — По одному моему виду можно догадаться, что с сердцем у меня проблемы, а тут такой… стресс.

— Прости меня, — он повернул голову в мою сторону, — я совсем этого не хотел. Не понимаю, как… темные подобными вещами никогда не страдают. Светлые лечат себя изнутри бессознательно.

— А то, что я простужалась, и температура тела у меня вечно понижена, тебе не о чем не говорило? — я скрестила руки на груди.

— Светлые тоже простужаются и анемией страдают, но вот воспаление легких у них ни за что не разовьется. — Сумман встал напротив меня. — Если б знал, что так будет, я бы всего этого даже и не начинал. Так просто не должно быть.

— Как видишь, — я пожала плечами и вздохнула, — ладно, я не в обиде.

— Попробуй себя вылечить, — он сверлил меня своими черными глазами, — ты же можешь.

— Ладно, ты пришел, — я встала и раздраженно дернула плечами, — я бы одна ни за что бы не догадалась. Пробовала, не получается. Ювента два дня мне пыталась жестами объяснить, что темные лечат только раны, а светлые — внутренние инфекции или другие заболевания бессознательно. Не могу я себя вылечить. Если только ты мне сердце разрежешь, и я его вылечу как рану…