Габриэлла Пирс - Колдовская кровь

Когда Мисти и Ди опустошили свои сосуды, она сделала то же самое. Жидкость была совершенно безвкусной, но как только она стала растекаться по горлу, Джейн почувствовала, как ее разум все сильнее отстраняется от тела. Ей казалось, что она вот-вот совсем воспарит, и она не глядя потянулась взять за руки сидящих рядом женщин. Она нашла их сразу же – наверное, они и сами потянулись к ней. Она почувствовала теплую мозолистую руку Ди и тонкую мягкую руку Мисти в своих ладонях. Краем глаза она видела, как Мисти беспокойно что-то зачитывает, и пропустила магию, которую держала в своих ладонях, через них обеих, дав начало двум кругам, в двух направлениях, которые начинались и заканчивались в самом ее сердце.

Кристаллы начали светиться, и шум в ушах Джейн стал таким громким, что она чуть было не обхватила голову руками. Но единорог тоже начал светиться, и она не стала отпускать ладоней своих соратниц. Она продолжала пускать магию по кругу, пока после вспышки дикой боли все вокруг нее не исчезло. Она ничего не видела, не слышала, она больше не ощущала собственного тела. Все, что она чувствовала, – это тошнотворная боль, которая жгла каждую клетку ее тела. И как она ни пыталась сопротивляться, без физической оболочки она никак не могла пошевелиться. Когда, наконец, к ее огромному облегчению боль прекратилась, она не сразу задалась вопросом, почему. Но ее зрение само собой постепенно вернулось в фокус, и она поняла, что прибыла по месту назначения.

Вместо просторной, умиротворяющей новой квартиры Джейн обнаружила себя в крошечной квартирке с одним мутным окном. Джейн попыталась оглядеться по сторонам, но ее голова как будто застряла в одном положении, ее взгляд был приклеен к допотопному выпуклому экрану небольшого телевизора, по которому шел какой-то сериал. Она попыталась магически отыскать мысли Малкольма, но она была так же бессильна, как и неподвижна. «Просто меня на самом деле здесь нет, – успокоила она себя. – Я просто вижу Малкольма. Правда, его-то я и не вижу. Что он делает в этой дыре?»

Точка обзора сместилась и пришла в движение, и вот она уже перемещалась по маленькой комнате на пугающей скорости. «Я вижу через Малкольма, – догадалась она, припоминая попытки Ди объяснить механизм заклинания. – Вижу то, что видит он».

Периферийным зрением она осмотрела комнату, пытаясь найти хоть какую-то подсказку о его местоположении. Захудалая квартирка с голыми стенами и малопривлекательным винегретом мебели. Краешком глаза Джейн увидела кровать и предположила, что находится в студии, к тому же совсем небольшой. Вокруг была беспорядочно разбросана одежда: что-то черно-белое, небрежно брошенное на кровать, наполовину сползло на пол, пара легких лоферов около столика, что-то красное и блестящее переброшено через спинку стула.

Ее мозг запротестовал. Я что-то упускаю . Но сложно было что-то рассмотреть, когда тело Малкольма металось по всей комнате, волоча ее за собой. Когда она была уверена, что сейчас-то непременно врежется в тусклую, покрытую побелкой стену, ее резко развернуло в сторону дверного проема, который она даже не заметила.

Малкольм был в маленькой ванной, набирал в ладони рыжеватую воду, чтобы умыться. Его руки выглядели почти так же, как она помнила, с тем же золотистым оттенком кожи, только тоньше и глаже. Узел сформировался в фантомном животе Джейн. Что-то было не так на картине.

Джейн почувствовала, как голова поднимается, и она уставилась в забрызганное водой зеркало. Первым делом она увидела горящие темные глаза Малкольма. Затем его квадратную челюсть и темно-русые волнистые волосы. Но на этом сходство и заканчивалось, потому что лицо в зеркале вне всяких сомнений принадлежало женщине.

Джейн вытолкнула себя обратно из головы, в которой она находилась, на бестелесных корточках снуя в поисках своего тела. Ее руки пришли первыми, почти светясь ото всей нерастраченной магии. Она вырвала ладони из рук ошарашенных подруг и рывком потянулась к единорогу. Сперва она даже не знала, почему держит его, и не имела понятия, что делать дальше, но магия в ее крови насыщалась страхом и нашептывала ей свои секреты. Она закрыла глаза и открыла свое сознание, направляя его в изгибы и разрезы стекла в ее руках.

Вот тогда она увидела. Детские пальчики, разрывающие оберточную бумагу, являя на свет синюю коробку. Девочка с темно-золотыми волосами, танцующая по богато обставленному залу с единорогом в руках. Каштановые волосы матери, почти скрывшейся в глубине коридора, пока няня держит девочку за руку. Залитая солнцем комната с видом на океан. И Малкольм, всего лет двенадцати, но уже высокий, смотрит на старших мальчиков, которые играют в футбол на пляже. «Он просил, чтобы она осталась с ним, но Аннетт хотелось поиграть в песке».

Картинки закружились вихрем, затем растворились, окончательно перестроившись. Вдали прозвучал взрыв, и кто-то закричал, может быть, даже она сама. Джейн снова увидела лицо в зеркальном отражении, и вот – она уже окончательно в своей гостиной с Ди и Мисти. Они выскочили за пределы кристального круга и стряхивали крошки стекла с одежды. Джейн почувствовала покалывание на лице и теперь уже пустых руках. Она не сразу догадалась, что энергия, направленная на маленького единорога, должно быть, и разбила его.

– Аннетт, – хрипло прошептала она, и Ди повернула к ней голову. Она подошла ближе, помогая Джейн отряхнуться от стекла и вытереть кровь. Джейн подняла руки, останавливая ее. – Младшая сестра Малкольма. Я видела ее. Аннетт Доран жива.

Джейн потягивала гуаво-банановый смузи, глядя, как пара подражательниц Тейлор Момсен [1]пробирается через Вашингтон-Сквер-парк на рискованно высоких шпильках. «Тоже мне, полезно , – подумала она весело, попивая сладкий напиток. – То, что они накрошили туда витаминов, не отменяет того факта, что здесь калорий, как в ужине из трех блюд». Ди ушла на обед, а Джейн спалила фарфалле в не увенчавшейся успехом попытке доказать, что она якобы не совсем забыла, как готовить. Больше она не будет и пытаться. Ди была слишком хороша в кулинарном деле, чтобы Джейн мучилась с пропорциями, шинковкой, мытьем, и все ради того, чтобы остаться с неприглядной почерневшей кашей посреди перепачканной кухни.

Кроме того, в такую погоду было одно удовольствие подышать воздухом, а Джейн с самого промаха с заклинанием накануне утром сидела взаперти и уже начала сходить с ума в четырех стенах. Она мерила шагами квартиру, бормотала что-то себе под нос, пробовала записать свои мысли, но в итоге только рисовала завитушки, вензеля, театральные маски, которым в итоге становилось тесно на полях, и они занимали целые страницы. В конце концов, терпение Ди лопнуло.