Карин Эссекс - Похищение Афины

— Это миссис Гамильтон посоветовала мне одеться как можно проще.

Слова, с которыми она обратилась к королеве, возможно, были несколько неосторожны, но мысль о том, что ее могут счесть провинциалкой, даже не знающей, как полагается одеваться в тех или иных случаях, была для Мэри непереносима.

— Прошу вас, позвольте мне вернуться к себе и переодеться.

— И слушать не стану, — отвечала королева. — Мы в восторге от вашего присутствия и не позволим вам говорить об этом! Вы со мной согласны, не так ли? — обратилась она к королю, который тут же заметил, что Мэри не следует больше думать о таких пустяках, а нужно наслаждаться празднеством.

Они оба казались вполне искренними. Теперь Мэри понимала, почему Эмма Гамильтон владела всеобщим вниманием: каждое событие она подготавливала как спектакль, в котором должна блистать звездой. Мэри презирала ее уловки, разумеется, но про себя признала, что это происшествие должно послужить ей уроком. Эмма определенно знала, как покорять мужчин, хоть Мэри предпочла пренебрежительно отозваться о ее способностях в разговоре с Элджином.

— Ее поклонники настоящие старичок-петушок и адмирал-набор-увечий, — шепнула она ему на ухо.

— Какая, однако, жалость, что ты всего лишь добронравная шотландочка, а не прославленный журналист, ведущий раздел светской хроники в журналах «Город и усадьба» или «Хроника светской жизни», — рассмеялся Элджин. — Не сомневаюсь, что, если захочешь, в язвительности ты можешь соперничать с любым из них.

Весь долгий день Мэри наблюдала, с какими любезностями обращаются король с королевой к Эмме Гамильтон, особенно если поблизости находился лорд Нельсон. Элджин объяснил жене, что такое внимание вызвано огромным влиянием «этой особы» на великого человека.

— Но даже если так, сэр Уильям с лордом Нельсоном из-за этой женщины имеют глупейший вид. В жизни не видела, чтоб люди позволяли делать из себя таких дураков. — Мэри всячески старалась подавить восхищение Эммой, которое невольно росло в ней. — Они думают, что им удалось кого-то ввести в заблуждение, но обманывают лишь сами себя. Она выставляет напоказ свою близость с королевой даже более откровенно, чем свою близость с адмиралом. А королева, как я слыхала из достоверных сплетен прислуги, насмехается над ней перед всем Неаполем. Но эта женщина и не заслуживает ничего лучшего.

Мэри была настолько взбешена, что даже отказалась сопровождать мужа на его последнюю встречу с сэром Уильямом. Только узнав, что Эмма Гамильтон уехала за город, что было, как она сочла, всего лишь эвфемизмом для того, чтобы уединиться где-нибудь с Нельсоном, она согласилась осмотреть библиотеку сэра Уильяма.

— Ваш дом, должно быть, одинок в отсутствие хозяйки?

Этот провокационный вопрос она задала сэру Уильяму, когда их ввели в помещение, где хранилось его «заметно пострадавшее книжное собрание». Большая часть манускриптов отсутствовала, так как многое осталось в Неаполе, а многое, вместе с коллекцией античных ваз, скульптур и других произведений античного искусства, погибло во время перевозки морем. Мэри не могла разобрать, какое именно из несчастий — неверность жены, потеря здоровья или же утрата сокровищ — было причиной глубокой меланхолии сэра Уильяма.

— Дорогая леди Элджин, мне ведь уже семьдесят четыре, а моя супруга, леди Гамильтон, не так давно отпраздновала свое тридцатичетырехлетие. И я не скрываю от себя сего факта. Когда я собрался жениться, то сказал себе, что моя жена будет в самом расцвете красоты и молодости, когда я стану настоящим стариком. Что ж, это время пришло, и мне следует замечать лишь то лучшее, что оно принесло с собою.

— Но столь значительная личность, как вы, и в преклонных годах заслуживает самого заботливого внимания, — ответила Мэри.

Ее не заботило, что сэр Уильям мог почувствовать неодобрение, которое вызывал в ней его образ жизни.

— Непременно напомню тебе об этих словах, когда придет время, — вставил Элджин.

— Моя дорогая леди Элджин, — продолжал сэр Уильям, — я всего лишь старик, мучимый подагрой и плохим пищеварением. И не могу добиваться внимания и доверия короля, охотясь с ним днями напролет, как я, бывало, делывал в молодости. Теперь я полагаюсь на таланты моей молодой жены, чтоб успешно выполнять мои посланнические обязанности.

По словам сэра Уильяма, когда армия французов была уже на подступах к городу, именно Эмма организовала бегство из Неаполя на Сицилию и их двоих, и королевской семьи.

— Если б она не использовала свое влияние на адмирала лорда Нельсона, который вывез и тем спас нас, мы бы оказались жертвами антимонархистов, мечтавших устроить резню наподобие Французской революции. И если вас удивляет внимание, которым одаривает мою супругу королева Мария-Каролина, то не следует забывать о том, что Эмма спасла королеву от участи ее сестры Марии-Антуанетты в Париже. Восставшие массы требовали ее головы, знаете ли.

Подобно хорошо затверженному уроку, сэр Уильям стал перечислять одолжения, которые Эмма непрестанно оказывает и ему самому, и королевской семье. Мэри почувствовала смущение, ей было совершенно очевидно, что она не первый посетитель, перед которым этому человеку приходится защищать свою жену. По его словам, Эмма действовала в качестве тайного шпиона, передав секретные послания, написанные королем Испании в адрес королевы Марии-Каролины, британской разведывательной службе, которая сочла информацию необыкновенно ценной. Услуги Эммы как агента британского правительства явились инструментом, обеспечившим союз между Неаполем и Англией, что предотвратило падение Неаполя и захват его французами. Именно Эмма внесла важную лепту в победу Нельсона в Египте, потому что с легкостью убедила королеву обеспечить продовольствием английскую эскадру, в чем до того было отказано неаполитанским правительством.

Неудивительно, что Нельсон влюбился в нее!

— Ее красота ничто в сравнении с самоотверженной храбростью и добротой сердца, — заключил сэр Уильям.

Мэри попыталась сдержаться и не выразить своего изумления и недовольства похвалами, которыми он осыпал свою супругу в присутствии Элджина. Она и понятия не имела, что жена посла может оказаться столь влиятельной особой. Мэри намеревалась быть преданной помощницей и верной подругой своему мужу, но не была уверена, что сможет быть такой деятельной, как Эмма Гамильтон. Но разве женщина с ее данными — знатностью, связями, красотой — может проиграть в сравнении с бывшей уличной девкой и дочерью кузнеца Эммой Гамильтон? Конечно же нет.

Мэри углубилась в размышления об этой женщине и не заметила, как бежит время и давно ли сэр Уильям и ее муж перешли к обсуждению темы, из-за которой Элджин сюда явился. Очевидно, он уже рассказал о том, как понимает свою афинскую миссию, потому что сэр Уильям начал расхваливать превосходство греческого искусства перед римским.