Карина Демина - Черный Принц (СИ)

- Не выбрасывайте, - Кейрен протискивается с трудом. Он только выглядит щуплым, но плечи достаточно широки. И скукожившись - лестничный пролет узок - Кейрен дышит, пытаясь согреть белые руки дыханием. - Могу ли я вас попросить еще об одной любезности? Кажется, я слегка перестарался…

Повязка под рубашкой, да и сама рубашка пропитались кровью.

- Я не думаю, что вам следует идти…

Кэри рвет нижние юбки на полосы, с тоской думая, что шерстяные чулки - вовсе не так уж теплы, как ее уверяли, а саквояж со сменной одеждой остался на борту "Янтарной леди".

- Стоит. Если останусь, в жизни себе не прощу.

Он зажимает края раны пальцами.

- Надо немного посидеть… знаете, мне с вами повезло.

Раны выглядели неглубокими, а по краям закипало живое железо. Тонкие нити возникали и таяли, вновь появлялись, чтобы исчезнуть.

- Надо просто немного посидеть, - Кейрен лег, свернувшись клубком. - Слышите, да? Я и то слышу, хотя…

Он замолчал, а Кэри, выронив лоскуты, заскулила.

Ей вдруг вспомнилась чернота под ногами.

Далекие огни.

Земля. Белое-белое поле… река, наверняка, рядом… борт "Янтарной леди" и собственная оглушающая беспомощность.

- Вы очень храбрая, - Кейрен сам кое-как затянул повязку. - Дышите глубже. Это просто нервы. Вы переволновались, вот они и играют… поиграют и замолчат. Вам тоже надо посидеть… недолго, да? Еще минуту…

…нервы и дикая сила прибоя, который зовет.

- А представляете, как разозлится моя матушка, когда поймет, что я сбежал? - и Кейрен блаженно зажмурился.

…посидеть.

Минуту.

Минута - это не так и много, но хватит, чтобы справиться со страхом.

В крови расплавленной лавой гремел прилив.

Город.

Круг, рассеченный клинком реки. Каменные спины мостов. Древние опоры вошли в каменистое русло, и за многие годы успели покрыться толстым слоем извести. Вода разъела кладку, и скрепила ее же, стянула живым ковром водорослей.

Два берега.

И туман выползает на оба. Густой, снежный, он крадется по мощеным улицам, затягивает белизной широкие стекла витрин. Тонут в тумане зимние тополя, и древние сторожевые башни, сады, фонтаны… он оставляет снежные клочья на пиках оград, просачиваясь туда, куда давно нет хода людям.

На том берегу реки туман окрашен желтым. Он мешается с дымом заводских труб, подбирает грязную речную пену, и ноздреватый снег, запутавшийся в космах прошлогоднего рогоза. Туман гасит звуки, и грохот паровых моторов становится далеким, ненастоящим. И сам Нижний город, меняется. Вытягиваются муравейники домов, слипаются друг с другом, сродняются окнами и подоконниками, широкими лентами веревок, на которых повисает грязное белье. Щетинится дреколье пустырей, и серые когорты крыс идут в отступление.

Серый живой ковер.

Молчаливый.

И помойные коты спешат взобраться на низкие крыши прибрежных домов.

Крысы чуют гул подземной жилы.

Да и люди беспокоятся.

И старая шлюха, которая давным-давно выбирается на перекресток улиц, потому что больше некуда идти, одергивает грязные юбки. Она вдруг замирает, прислушиваясь к голосу города, и расправляет руки. Изрезанное безумным клиентом лицо озаряет улыбка.

Шлюха принимается танцевать.

Она переступает с ноги на ногу, встряхивая руками, и браслеты из речных ракушек шелестят. Сухой стук их вызывает у шлюхи бурную радость. Она начинает кружиться, все быстрее и быстрее, увлеченная музыкой, которая слышна лишь ей. И устав, споткнувшись, женщина падает на землю. Она лежит, судорожно дыша, не обращая ни малейшего внимания на крыс, которые бегут по ней.

Время остановилось.

Солнце, заплутав в тумане, зависло над шпилем старой ратуши. И служащая архива, почитавшая себя женщиной серьезной, остановилась на ступенях. Она всегда приходила первой, и сейчас, сверив время по далекому глухому бою городских часов, - с удовлетворением отметила: не опоздала.

А крысы…

…крыс она ненавидела профессиональной ненавистью музейного работника. И те, чувствуя воинственный настрой женщины, спешили обойти и ее, и старое здание.

Женщина же, вооруженная лишь зонтиком - пусть защищал он ее не от дождя, а от снега, да и не столько защищал, сколько придавал уверенности в себе, - взирала на крыс свысока.

…королевский дворец туман обошел стороной. И крысы не посмели переступить черту, они подползали к ограде на брюхе, корчась, скребли мерзлую землю коготками и застывали.

Граница.

И часовые в высоких медвежьих шапках. Данью традиции - двуглавые топорики на левом плече. И снег лежит на косматых коротких плащах. Часовые глядят в белый сумрак.

Улыбаются.

Старая королева, проведя бессонную ночь перед камином, в котором, впрочем, не зажигали огня, поднялась. Она вставала тяжело, опираясь на руку верной статс-дамы, не замечая ни того, что рука эта дрожала, а сама леди пребывала в непривычном волнении.

- Полагаете, сегодня? - она посмела нарушить размышления королевы и, поймав в зеркале раздраженный взгляд, сама себе ответила. - Конечно… хотелось бы надеяться на лучшее.

- Ты могла уйти.

Статс-дама фыркнула и, вытащив из волос десяток шпилек, тряхнула головой. Прическа, некогда изысканная, рассыпалась, и светлые пряди ложились на покатые плечи, прикрывая и их, и полноватую шею, украшенную родимым пятном.

- Когда это я от тебя бегала?

- Давно, - королева позволила себе улыбку. - Так давно, что я уже и не припомню… но признай, ты не умела играть в салочки. Я всегда тебя ловила.

- Конечно, ловила. Я ведь поддавалась. На том карьеру и сделала.

Тихий смех королевы был ей наградой.

- Тебе и вправду не стоило оставаться…

- Как и тебе.

- Упрямая старуха.

- От старухи и слышу, - статс-дама окинула госпожу придирчивым взглядом. - И в этом платье выглядишь просто-напросто отвратительно. Я давно говорила, что траур тебе не идет.

- Что-то ты сегодня осмелела.

- Так ведь к смерти готовимся, - она сняла несвежие перчатки и потянулась. - Жила предвечная… а я-то надеялась, что умру в собственной постели, окруженная внуками, правнуками…

- И что тебе помешало?

- Собственное воображение. Я представила, как вся эта когорта внуков и правнуков лицемерно стенает, а мысленно уже наследство делит… И как в такой обстановке умереть спокойно? Сиди смирно, расчешу хотя бы… и платье переодень…

- Не зуди.

- Переодень. Ты же королева, ты видом своим пример подавать должна…

- Тебе ли не знать, что я больше не королева…

- Ой, не начинай опять.

- И все-таки я скажу, - Королева невидящим взором смотрела в окно, на стекло, которое мелко мерзко дребезжало. - Эта девица слишком многое себе позволяет…

…нарастающий гул сбивал с мыслей. И странно было думать о том, что быть может сегодня, ее, Королевы - несмотря ни на что, Королевы, здесь права милейшая подруга - не станет.