Розмари Клемент-Мур - Техасские ведьмы

Телефонный звонок казался таким же сюрреалистичным, как и появление призрака. Почему тетушка Гиацинта так беспокоилась о домашнем скоте? Она ведь не думала, что я выполню свою угрозу и зажарю рогатых? И правда стоит попытаться ей перезвонить.

Но позже. Когда высплюсь.

Это вернуло меня к наиболее насущной проблеме. Едва взглянув на комнату, я уже знала, что ни за что тут не засну. И дело не в воспоминаниях о призраках – в спальне царил форменный кавардак.

Так что я схватила подушку, стеганое одеяло и снова спустилась к дивану. Собаки увязались следом. Пампкин подлез под одеяло, а Сэди желанным весом улеглась на мои ноги. Но согреться все равно не удавалось.

Фин свято верила во всякие гаджеты, но некоторые вещи измерить нельзя. Никак не получится определить, в чем различие между успокаивающей прохладой вокруг кресла-качалки дядюшки Берта, напоминавшей свежий ветерок в жаркий день, и жестким, немилосердным холодом, который явился с чем-то иным.

Я вздрогнула и постаралась выбросить это из головы. Возможно, мне лучше побеспокоиться о подозрениях помощника Келли. Или поразмыслить о том, думают ли все остальные о тетушке Гиацинте то же, что и Маккаллохи, и какова изначальная причина их неприязни. Гуднайты чудаковатые, но, как правило, милые люди. Или, может, мне стоит волноваться именно из-за мертвого тела у реки, и из-за того, как долго оно там пробыло.

Неудивительно, что сна ни в одном глазу, даже несмотря на мерное покачивание кресла дядюшки Берта и собачьи расслабленные тела, уютно развалившиеся рядом со мной. Усталость взяла верх, веки отяжелели и стали опускаться. Но внутри... вокруг моих внутренностей все еще плела узор ледяная нить, готовая в любую секунду затянуться как силок.

И я вспомнила слова сестры: «Почему вообще являются призраки? Потому что им что-то нужно».

Что нужно от меня какому-то призраку?

Позавтракав и покормив домашний скот, я вместе с собаками отправилась к месту раскопок. Чудесное росистое техасское утро почти примиряло с ужасной жарой, которая наступит позже. Первого июля все еще можно рассчитывать на несколько часов прохлады, но чтобы ими насладиться, приходится вставать пораньше.

Фин здесь не было, поэтому она не могла всего этого увидеть. Мой стук в дверь ее комнаты сестра встретила невнятным бормотанием. Я крикнула, что собираюсь идти без нее, и в ответ получила едва слышное ворчание. Конечно, она меня догонит. Возможно, на машине. Собаки в мой план не входили, но, как только я зашнуровала кроссовки и намазалась солнцезащитным кремом, вся свора пришла в такое неистовое волнение, что у меня не хватило духу оставить их дома.

Поскольку никто мне не объяснил, как добраться до места, а сверхъестественной способностью Фин ориентироваться в пространстве я, увы, не обладала, весь мой план свелся к тому, чтобы просто идти вдоль реки, пока не упрусь в раскоп. Мне не нравилось брести неизвестно куда, но надо двигаться, пока не передумала, а то сама же себя и отговорю.

С одной стороны, было бы странно не интересоваться находкой. Может, это и жутковато, но, пожалуй, даже Фин не сумела бы пробраться на раскопки, реши специалисты, что выкопанные кости вызовут интерес скорее у криминалистов, чем у историков. И кабы не призрак, я бы вообще не чувствовала угрызений совести, перелезая через забор.

Учитывая репутацию нашей семьи, даже просто слухи о призраке осложняли дело. Визит помощника шерифа Келли только вызвал у меня параноидальные мысли о полномочиях органов власти. Пока Гуднайты оставались эксцентричными, но безобидными, все в порядке. Но как быть, если кому-то взбредет в голову, что мы каким-то образом причастны к происходящему? Может, я зря беспокоилась, но ведь вчера ночью на пороге нашего дома стоял полицейский.

Вот только это не просто слухи. Что-то появлялось в моей комнате. Возможно, тот самый легендарный призрак ранчо Маккаллохов – или что там перепугало наемного работника накануне вечером. Но если это и выдумка, то привидение, возникшее возле моей кровати, точно настоящее.

Несмотря на теплый воздух, тело охватил озноб, и я поздравила себя с испорченным утром.

Решив отвлечься, я последовала примеру собак и сосредоточилась на сарае, оранжерее и росистой листве. Мы пошли вдоль рядов ароматных трав и спустились с холма к лавандовым полям – моя любимая часть фермы. Здесь когда-то был виноградник – один из многих в районе, – но дядюшка Берт после свадьбы отдал землю тетушке для ее рискованного предприятия, и от этого все только выиграли.

Добравшись до реки, я повернула на северо-запад и пошла вверх по течению. Посыпанная гравием дорожка превратилась в две параллельные колеи от колес с травой по колено. Они привели к изгороди из колючей проволоки и воротам с пятью рейками , разделявшим земли Гуднайтов и Маккаллохов. Ворота так заросли снизу травой, что я не стала и пытаться их открыть. Собаки легко пролезли между рейками. А я забралась на калитку, встав на нижнюю рейку и уцепившись за верхнюю, словно за перекладины стремянки.

Любопытство поднялось внутри, как шипучая пена в ледяной кока-коле. То самое непомерное любопытство, что много лет назад побудило меня схватить фонарик и отправиться среди ночи к реке с привидениями. И это так раздражало. Я не без причины тщательно придерживалась определенных границ. И мне не нравилось, какими расплывчатыми становились эти границы, стоило провести в мире Гуднайтов слишком много времени.

Кого я дурачу? Заявиться сейчас на раскопки – все равно что разворошить палкой осиное гнездо. И неважно, настоящий призрак или только вымысел, надо действовать осторожно, а то еще покусают.

Почему я сразу не сообразила, что лезть через забор на территорию Маккаллохов – получив приглашение через вторые руки – значит, фактически плюнуть в душу МакКретину и дать ему повод нажаловаться на меня в полицию?

О, и кстати, а не слишком ли много я думаю о том, кого больше не желаю видеть?

«И на чей забор в данный момент лезешь...»

Нет, все, решено. Надо сделать хоть что-то, просто чтобы прекратить эти препирательства с самой собой.

Перемахнув через ворота, я присоединилась к ожидавшим меня собакам.

Действие, кажется, ослабило узел в животе и успокоило голоса в голове. Открыв в себе второе дыхание, я отправилась по следам крупного рогатого скота вдоль берега реки. Собаки гонялись за стрекозами и выискивали в кустах кроликов. Кроме Лилы – наполовину поисково-спасательной псины (ну, когда она не удирает от коз), – которая неслась вперед, держа нос по ветру, а потом возвращалась убедиться, что я не отстаю.

Мда, а здесь, похоже, редко кто появляется. Легкий ветерок доносил запахи пыли, шалфея и можжевельника. К концу дня солнце обесцветит все до простых коричневых и бежевых оттенков, но сейчас вокруг царило настоящее буйство красок – пушистые белые облака, бескрайнее синее небо, бледные известняковые породы, насыщенные коричневые оттенки стволов и темная зелень дуба и мескитового дерева.