Наталья Патрацкая - Изумрудный маг

Интернет, то есть, то нет. Это ведь своеобразная дача, на которой находились Марья Владимировна и ее подопечные Кирилл и Валера. Марья посмотрела на небо в белых барашках, на прекрасную гладь озера после двухдневного дождя, на коня, которого поставили пастись против ее окна, и вошла в спальню, примыкающую к балкону.

В таких апартаментах она еще не жила. Комната большая, потолок ровный, белый, на нем замысловатая бело — желтая люстра. Обои лимонно — желтые. Два окна на двух стенах прикрыты легкими белыми капроновыми шторами, и парчовыми портьерами с блестящей нитью, цветом чуть темнее обоев. То есть цвета абсолютно солнечные.

На одной стене висит картина, написанная маслом, на ней изображено море во время шторма. В четвертой стене находится дверь на балкон и к ней примыкает спинка огромной кровати, на которой в одиночестве спит Марья. В комнате есть лестница на первый этаж, к перилам лестницы приставлен трельяж и комод, все в тон кровати. Декор простой, но продуманный, и Марью вовсе не раздражает.

Дети три недели спали в этой спальне, потом перешли спать на огромный диван, расположенный на первом этаже. Диван раскладывается в два этажа, и это их устраивает. Потом на первом этаже есть санузел, холодильник и кухня, все к их услугам, и не надо пилить по лестницам. Они иногда поднимаются на второй этаж, но для того, чтобы выкинуть сырое яйцо с балкона и посмотреть, как оно разобьется. Или посмотреть на гнездо птицы, расположенное под крышей балкона.

Марья Владимировна всю жизнь прожила в маленьких квартирах, с большим числом людей. Как-то так получалось, что жила она по большей части в двух комнатных квартирах. Но вначале ее жизни в такой квартире жили две семьи, а когда они получили трехкомнатную, то недолго и жила одна в комнате, вышла замуж за студента из общежития, и уехала с ним в общежитие. Потом получили маленькую двухкомнатную квартиру на троих, потом их стало четверо, а когда стало пятеро, то муж сбежал. И последнее время Марья жила вчетвером с дочкой внуками.

Такие хоромы, в которых она жила сейчас во время отпуска ей и не снились. Что плохо? Тиха и темна ночь в одиночестве. Первое время мальчишки тоже боялись ночи, но вчера им это надоела и они устроили ночной бег на улице, после чего довольно быстро уснули. Она готовим им еду на кухне, где есть дубовый овальный стол и уголок, на котором мальчишки сидят. У нее давно не было возможности готовить, негде и некогда. А теперь она полностью отвечает за питание мальчишек, поэтому исправно ходит в деревню в магазин и готовит пищу для детей и себя любимой.

В санатории с Марьей в одной комнате жила пожилая женщина, лет на 13 ее старше. Так она и с детьми жила и имела отдельную квартиру. Свою отдельную квартиру, которая у нее могла бы быть лет тринадцать назад, она отдала второй жене брата. Тогда у нее другого выбора не было, Марья нужна была внукам. Сейчас внуки подросли, и она могла бы пожить одна, да негде, и негде ей продолжать роман с Иваном, оба они люди зависимые от сложившихся условностей и условий жизни.

Мало того и на работе ей ответили, что работы нет. Теперь Марья вообще никто, нигде, ничто. Но пока она находится в лимонной спальне и строчит свои строчки, за которые ей никто и никогда не заплатит. Так уж она устроена со времен социализма, что живет на прожиточные минимумы в минимальных жилищных условиях, с минимальным количеством любви. И Иван ей не по ее вставленным местами зубам…

Пора завтрак готовить детям, — подумала Марья, и отложила в сторону ноутбук. И началось. Завтрак в час дня. Кирилла заставить есть либо читать, практически невозможно. Валера подчиняется после небольшого окрика. Довели так, что Марья Владимировна, у которой гривны подошли к критической отметке, сказала:

— Кирилл, если ты не сядешь во время за стол, уедем домой через три-четыре дня! Продуктов осталось на четыре дня, денег только на обратную дорогу.

Сыр — бор разгорелся не на шутку. Прошло несколько часов. Ребята ушли к рабочим в домик. Здесь вообще не с кем общаться, поэтому дети идут туда, где их принимают до поры до времени. Если подумать — все хорошо, если еще подумать — все плохо. Остается искать выхода или ждать, что жизнь сама образуется, а пока, чтобы не конфликтовать с окружающими в критические минуты, Марье Владимировне остается выпить пару успокоительных таблеток и надеяться на лучшее.

За окном ливень третий день. Для данной местности такой дождь праздник. Вся зелень оживилась. Были мысли позвонить туда, сюда. А зачем? Радостных новостей нет, а кого интересуют чужие проблемы? Да никого, их еще и усугубят, чтобы самим веселее от этого стало. Поэтому, Марья решила помолчать, пусть другие говорят. И раз дети ее не слушали сегодня, то их не звать кушать, пока сами не явятся. Вот так Марья решила все проблемы.

А мысли нет — нет, да и возвращаются к Ивану, чтобы согреться у приятных воспоминаний. Это ж надо, одна неделька, а как греет, до сих пор тепло от его рук. И никакого доступа к нему, и сеть отключили. Остались флюиды, которым расстояние не помеха.

Вот почему недельные отношения с Иваном Александровичем для Марьи Владимировны были чистым бальзамом на душу. Он очень ловко умет выстраивать отношения с женщинами всех возрастов, умеет держать и свою линию, но и вовремя польстить, вовремя продлить отношения, если они ему нужны. Но такие беспечные недели за жизнь можно по пальцам пересчитать, они остаются воспоминания чего-то слегка забытого, но весьма приятного. Можно ли продлить их отношения после возвращения Марьи в свою страну? Почти невозможно. В жизни без помощи близких они быстро потеряют себя. Он ухожен, обеспечен, но чувствуется твердая рука его жены. Хотя он и сам труженик большой и для него Марья Владимировна бальзам на душу, но бальзамом никто ежедневно не увлекается.

Она загорела, немного спрессовала свою фигуру — ловкость рук и ни какого мошенничества, волосы у нее отрастают уже третий месяц и завязываются в хвостик или закалываются заколкой. У нее добивалось женственности в облике, и лет десять элементарно скрадываются. Она готова к встрече, но у нее потерян его телефон, встреча будет полностью зависеть от него. Что общего у старых и малых? Они вне большой любви, у них одна романтика.

Дважды была возможность у Марьи, чтобы уединится с Иваном, но она не верила в то, что между ними что-то может быть больше романтики. Его прекрасное тело знало не один десяток массажисток, оно совершенно для его возраста, только удачные касания могли его немного встревожить. Чувствительность к ласкам дело весьма тонкое, любовь — это когда каждое прикосновение носить электрический характер, между партнерами пробегает импульсивный разряд страсти. Выходить на страсть через поцелуй — дорога более короткая, но извилистая, и не всегда несет успех любви у людей большим жизненным опытом.