Стэйси Кейд - Правила

- Ты высокомерный маленький кусок дерьма, - вместо отпущения, выплюнул в ответ отец.

- Из-за того, что на мне надето? - уточнил я недоверчиво. Сколько, по его мнению, вреда репутации можно нанести одеждой? Да, она не новая и совсем не похожа на начищенный китель с золотыми бляхами, но, черт возьми, откуда столько снобизма?!

- У тебя наплевательское отношение ко всему в этой жизни, и тебе за это обязательно рано или поздно воздастся.

Словно подтверждая свои слова, отец ткнул толстым пальцем в мою сторону.

- Клянусь Богом, твой брат никогда не был таким. Почему ты не можешь быть похожим на него?

И вот оно. Вопрос на миллион долларов для генетики, окружающей среды и неоправданных родительских ожиданий: Зейн, почему ты не Куин, только младше?

- Куин многого добьется, - не без гордости произнес отец, глядя на меня. Словно эта реплика должна была стать мне упреком. - Он знает, что значит семья.

- Кто бы спорил, - пробормотал в ответ я. Это было правдой. Он был таким же, как мой отец, королем маленького холма, и об этом все знали.

Я не винил Куина в том, что он купается в лучах одобрение моего отца и всё делает для этого. Этому мужчине нелегко было угодить. Я потратил годы для того, чтобы получить хоть лучик света в свою сторону. Было бы не плохо, если бы Куин хотя бы признал, пусть и между нами, что мы изначально были не в равных условиях. Но брат этого делать не спешил.

Справедливости ради стоит заметить, что Куин, как возможно другие старшие братья, не спешил использовать свое преимущество для того, чтобы мучить меня. Он никогда надо мной открыто не издевался, предпочитая в основном игнорировать мое существование. Словно боясь подцепить мою неадекватность. Иногда я задумывался, какой из двух вариантов хуже.

Стоило мне упомянуть вслух брата, как глаза отца моментально выкатились, жила на шее вздулась, а дыхание участилось.

- Что ты сказал о Куине?

- Ничего, - этот разговор, если его можно так назвать, определенно достиг своего предела.

Я протянул руку и дернул рычаг на тостере, в это же время машина Трея за сигналила у дома, громко и протяжно. Пожалуй, стоило бы возблагодарить Бога, если бы он существовал.

Я вытащил свой на половину подгоревший, черствый хлеб из тостера.

- Мне пора, - не глядя на отца, бросил я, направляясь к задней двери.

Неимоверно хотелось еще что-нибудь добавить, но я знал, что это сможет подтолкнуть его к новым моралям и жажде "воспитать" меня. Мой отец был из тех, кто руководствовался по жизни принципом - жёстким урокам, жесткие учителя. У нас в гостиной еще сохранилась парочка отпечатков в гипсокартонне от моей головы. Наглядная демонстрация, пример и мораль в одном флаконе. Я был выше отца, и думаю, он всегда это ненавидел. С другой стороны, родитель превосходил меня по ширине, при этом всегда находясь в хорошей форме. У них с Куином даже был свой график для ежедневных тренировок.

Отец был не тем человеком, который позволяет оставлять последнее слово за кем-то другим.

Именно поэтому, когда я толкнул стеклянную дверь, он сделал свой последний выстрел. Я ожидал этого, большинство наших боев именно так и заканчивались.

- Ты прямо, как твоя мать, - выплюнул он, едва сдерживая отвращение.

Я был больше Макдонах, чем Брэдшоу, о чем всегда прекрасно знал. Я унаследовал семейные черты матери: темные волосы, голубые глаза, и отсутствие гена, вызывающего потребность быть «задницей».

Согласно моему отцу, Макдонах были мусором трейлерного парка. Все из них были преступниками или бездельниками, не имеющими амбиций и здравого смысла. Конечно же, это не помешало моему отцу вернуться в родной город героем, закрутив с моей матерью, даже когда он "официально" встречался с дочерью мэра.

Когда мать забеременела, они должны были пожениться. Выбора не было. Не в Уингейте. Город может закрыть глаза на трущобы, но оставить маму в «положении»? Плохая идея, особенно для человека с репутацией и амбициями моего отца.

Так, по крайней мере, рассказывал Куин. Он хотел лишний раз указать на то, что я был далеко не желанным ребенком. И именно он больше всех остальных мечтал о том, чтобы я никогда не родился. Все это было до отвращения очевидно и понятно, и ни разу не озвучено вслух, ведь благопристойной семье не полагается даже думать о подобных вещах.

Я так и сказал своей матери однажды, когда мне было одиннадцать лет. Тогда я пришел домой весь в крови и слезах после грубой игры – «контактного» футбола - со своим отцом и Куином.

Она молчала и была сосредоточена на обрабатывание моих царапин на руках и коленках.

- Твой отец вырос в трейлере, который стоял рядом по соседству с моим. Ты знал об этом?

В тот момент я в первый раз посмотрел на мать с недоверием. Бабушка и дедушка Брэдшоу жили в нескольких кварталах от нас, в небольшом и аккуратном доме, где мебель, несмотря на отличное состояние, осталось с конца девяностых. Были и другие моменты, подтверждающие мамины слова. Старики никогда не ухаживали за своим газоном, отказываясь платить садовникам, занимающимся его стрижкой. Соседи не раз видели пожилую чету Брэдшоу за поиском пустых банок. Я слышал, что их сдают ради денег. Но почему-то никогда не думал, что подобным могут заниматься мои старики.

- Он не плохой человек, - сказала мама тем же спокойным голосом. - Он просто не знает, как быть хорошим с теми, кто так на него похож. И иногда мы напоминаем ему о том, что он пытается забыть, - ее губы сжались в жесткую линию, и она начала плакать.

В тот раз мать быстро успокоилась, вытерла глаза и вернулась к моим ранам, как будто ничего не произошло.

- Но мы есть друг у друга. Поэтому у нас все хорошо, верно? - спросила она меня решительным веселым голосом.

Я быстро кивнул и повторно поймал мимолетный взгляд своего испуганного отражения в зеркале ванной комнаты. Нет ничего хуже, чем увидеть, как твоя мать разваливается на части. Она всегда казалась невосприимчивой ко всему, что вытворял мой отец. Молчала, когда тот выплевывал ей в лицо очередное оскорбление. Продолжала улыбаться, даже если было больно. И смеялась, когда слабый человек давно бы давился рыданиями.

Ты как твоя мать.

Стоя у задней двери, в футе от выхода, я представлял слова отца в виде стрел, поражающих мишень на моей спине. Точно в цель, каждая из них.

Я невольно содрогнулся от воображаемого ощущения.

- Нет, - коротко пробормотал я, преодолевая спасительный шаг и позволяя двери захлопнуться за мной.

Стоило мне запрыгнуть на пассажирское сидение, как Трей поднял свою голову от руля и с подозрением прищурился в мою сторону.

- Чувак, ты выглядишь прямо как избитое дерьмо.

Жонглируя моим несчастным тостом, я бросил рюкзак на заднее сидение и пристегнул ремень безопасности.