Шеррилин Кеньон - Непобедимый (ЛП)

— Девюс?

— А имя?

— Тренер.

Марк сморщился как от боли.

— Вижу, уроки для тебя не проходят даром.

— Эй… я обижен. Я никогда не думал поинтересоваться его именем, — правда, это было не важно, да и почему бы? Раз уж в школе Нику не было позволено называть учителей по именам, то зачем засорять мозг? Это может вытеснить что-то действительно нужное, как например способность играть в Donkey Kong. Вот это была бы трагедия.

Марк ничего не сказал. Он издал едва слышимый раздраженный звук.

Пока тот возмущался, Ник вернулся к тренеру и пытался с помощью своей силы увидеть что-нибудь.

Бесполезно. Пусто, как на темной улице. Но он и не думал, что с тренером что-то было не так.

— Ты замечаешь что-то особенное в его доме? — спросил он Марка.

— Да нет. Там нет ничего особенного. Все банально, как его белая Тайота.

— Отлично. Тогда вези меня домой. Я не хочу, чтобы мама убила кого-нибудь из нас.

Не говоря ни слова, Марк развернул джип и поехал вниз по улице.

* * *

После тяжелой ночи, полной снов о том, как его заставляли красть против воли, Ник проснулся полностью измотанным. Такое ощущение, будто он вообще не спал. Будто в тумане, с головной болью, он оделся и пошел в школу.

Но он хотя бы приехал пораньше. И это было не плохо, так как он хотел осмотреть офис Девюса и не быть при этом пойманным. В это время, тренер ехал в автобусе. У него должно быть добрых пятнадцать минут, чтобы осмотреть все вокруг.

Так он думал, пока не наткнулся на закрытую дверь тренерской.

Да чтоб тебя… Он разочарованно уставился на потолок: Один маленький взлом, разве я о многом прошу?

Хотя нельзя сказать, что Ник совсем не имел в этом навыков. Одним из них была способность очень быстро взламывать замки. Это был подарочек от одного из папиных «соседей по комнате», который считал, что забавно обучить шестилетнего взлому замков.

Ник никогда не позволял себе забыть этот навык, хотя стоило бы.

На всякий случай.

Через пять минут он был в офисе. Вначале, убедившись, что не попадает в поле зрения камер, и что света нет, он подошел к столу с ящичками.

Ничего.

Обычные вещи, которые и ожидаешь увидеть на столе тренера. Журнал с отметками. Свисток. Ручки-карандаши. Скрепки для бумаги. План работ. Журналы посещаемости. Схему игр. Расписания. Список первого состава команды и другие списки.

И затем до него дошло. Это крутилось у него в голове прошлой ночью у дома тренера, но сейчас все стало предельно ясно.

В этом офисе не было ничего личного. Ни фото, ни кубков, ни сертификатов.

Даже мятных конфеток.

Ничего.

Директора Дика наняли в одно время с Девюсом, но он полностью переделал офис Питерса под себя. А этот выглядел так, будто тренер может уволиться и выйти вон за дверь, не забирая ничего.

Буквально.

Прошлой ночью его дом выглядел также. Стерильный и безличностный. Обычный, неприметный, как и тренер сам по себе. Все о нем можно было легко забыть.

Теперь во всем появился смысл.

Ух ты… Девюс, видимо задолжал что-то серьезное, раз постоянно находился в бегах. Какой огромный долг из-за азартных игр он скопил? Видимо он все время живет с этим страхом. Страхом, который даже не позволял ему выбрать машину, кроме той, что он водил, ведь она ничем не выделялась на дороге. Все за ним было старательно подчищено.

Не удивительно, что они не могли найти ни следа.

Он, видимо, оставался в тени, чтобы избегать ростовщиков или охотников за головами. Нику его было почти жалко. Если бы Девюс не был безжалостным убийцей, угрожавшим ему, то он бы даже пожалел. Но по стечению обстоятельств, Ник был вовсе не прочь передать его тому, кто его искал.

Покачав головой, он закрыл ящик.

— Готье, что ты тут делаешь?

Он выпрыгнул из собственной кожи, когда за ним раздался низкий голос тренера.

Вот дерьмо. Я покойник.

Стараясь вести себя, как можно более нормально, Ник повернулся, хотя его трясло так сильно, что он гадал, слышал ли тренер, как трясутся его коленки и стучит сердце.

«Давай, Ник. Думай. Не испорти все».

Но в его голове, он слушал вой полицейских сирен, которые приближались, чтобы забрать его. А еще в его голове танцевала картинка с ним, повешенным в камере тюрьмы. Блин, надеюсь, что это не мои безумные силы посылают мне ее.

Паника в нем росла.

Ник подавил ее и выбрал самую простую тактику.

Наглую ложь.

— Жду вас, тренер.

Девюс сузил глаза.

— Как ты сюда попал?

Надо сделать ложь правдоподобнее. Спасай свой зад, пока можешь. Он сглотнул и ответил:

— Дверь была открыта.

И это была правда, не важно, что до этого он ее отпер. Когда он входил, она была открыта. Минус одна важная деталь. Обычно ему было неприятно врать. Однако пора вводить новые правила, когда приходится иметь дело с опасным чокнутым.

Девюс пересек расстояние между ним и Ником и встал с ним нос к носу, чтобы напугать его. Он уперся одним плечом в плечо Ника, и смотрел вниз на его нос.

— Ты врешь, мальчик, я всегда запираю ее.

Это была неправильная тактика по отношению к каджуну из глуши, чей отец был опасным преступником, ожидавшим смертельной казни. К каджуну, который привык противостоять самым худшим людям и не сдаваться, не смотря ни на что.

Даже если они наставили на него заряженное оружие.

Как часто говорила его мама: «Готье не бегут. Иногда тебе хочется. Иногда приходиться. Но Готье не бегут».

Никогда.

Ник встал на цыпочки, чтобы сократить разницу в росте, и замер, когда его злость переборола обрывки страха… да и, наверное, разума тоже.

— Я открыл ее без каких-либо проблем.

И это тоже было правдой.

И это разозлило тренера.

— Что ты здесь делаешь, мальчик? Что ищешь?

Ник выплюнул единственную ложь, которую смог придумать, так как он не мог сказать правду:

— Я потерял список, что вы дали мне вчера. Мне нужен еще один.

Лицо Девюса стало ярко красным. Он напомнил Нику скороварку, готовую взорваться со всем своим содержимым.

— Как ты мог потерять список? Как такое возможно?

Ник пожал прлечами с безразличием, которое на самом деле не чувствовал.

— Моя мама говорит, что я потерял бы голову, если бы она не была прикреплена к моим плечам. Похоже, она права.

Девюс ухватил его за грудки кошмарной желтой Гавайской рубашки и держал его в своих огромных кулаках.

— Слушай меня, мелкий преступник. Время выходит, и если ты думаешь, что я пожалею тебя, то подумай снова. Мне нужно, чтобы ты начал сегодня. Если в моих руках к трем не будет пять вещей, к четырем тебя арестуют. Слышишь меня? И ты знаешь, что случается в тюрьме с мальчиками, которых прислали туда из школы…

Холодок пробежал по всей его спине, когда он смотрел в глаза Девюса и на его перекошенное лицо. Если раньше у него и были сомнения насчет суицида Дейва, то сейчас они исчезли.