Келли Крэй - Никогда (ЛП)

Он покачал головой:

— Ты не должна была приходить.

— Прекрати говорить это, — она схватилась за его куртку, сжав пальцы. — Ты пригласил меня, помнишь?

— Это была ошибка.

Ей захотелось встряхнуть его, пробудить его, заставить его ответить ей.

— Ворен, ничего из этого не имело смысла, и потом ты говоришь что-то типа такого! Твоё письмо — почему... Я не понимаю ничего, что происходит, и это происходит со мной тоже! Скажи мне сейчас же, что случилось с твоим лицом. Брэд сказал,… но потом я увидела тебя, — она покачала головой, пытаясь разобраться в своих мыслях, в своей памяти. Хоть что-то из этого совпадает? С какой путаницы она должна начать?

— В одну минуту ты был там, а в другую тебя уже нет. Я искала тебя, но ты исчез, прям как призрак! Но сейчас ты здесь и ты не хочешь говорить мне. Почему? Что это за штуки? Почему они преследуют меня? Почему они напали на Никки и Брэда? Откуда они взялись? Чего они хотят?

— Они хотят того же, что и я! — неожиданно закричал он, отскочив от неё. Он поднял маску со стола и бросил об стену. Она разбилась, осколки фарфора упали на пол.

Дрожащими руками она потянулась к нему.

— Не надо, — он повернулся к ней спиной, лицом к двери.

Это слово остановило бы ее раньше. Но не сейчас. Не теперь, когда она проскользнула через траурную процессию Мрачного Фасада перед Вореном. Несмотря на всю тёмную броню, подводку для глаз, чёрные ботинки и цепи, она ясно видела его сейчас. Она смотрела сквозь завесу жестокого спокойствия, непроницаемый взгляд, вампирские чувства и страх, и за всем этим она увидела настоящую красоту. Она обняла его за талию, уткнувшись лицом в его куртку, напротив силуэта мёртвой птицы.

— Пожалуйста, скажи мне!

Он развернулся в ее объятиях и прижал свои губы к ее уху, прошептав:

— Я не знал, что это произойдет, — сказал он, — я просто хотел сбежать. Я не знаю, сможешь ли ты понять. Что я просто хотел найти дорогу куда-то еще. Даже если это длилось недолго, даже если это было нереально. Но это было реальным. Это было реальным, и я не мог остановить это.

— Что? Остановить что?

— Потом я встретил тебя, — сказал он, его губы снова приблизились к ее. — И сны изменились.

Его теплое дыхание ласкало ее, и ей очень захотелось отдаться ему, почувствовать его прикосновения, удержать его поцелуй, как лепесток, мягкий и сжигающий. Ее никогда так раньше не целовали — как будто оболочка ее души испарилась.

Он осторожно приблизился, но остановился. За дверью музыка, крики, голоса, звуки обезумевшей толпы — все это остановилось. Тишина давила. Он отстранился, повернулся и посмотрел в сторону двери.

В комнате становилось холодно. Изобель вдохнула. Она обхватила себя руками, дрожа, она вспомнила ночь в магазине мороженого, то время, которое они провели в морозильной камере. Это было так давно.

Секунды прошли.

Тусклый желтый свет на стене стал двигаться и колебаться. Двигаясь, он отбрасывал их две тени то на стену, то на пол, делая помещение многолюдным. Ворен поднял глаза, и ее собственный взгляд последовал за его. Они смотрели на голую лампочку, которая раскачивалась на потертом шнуре, будто под порывами несуществующего ветра. Она качалась назад и вперед, как маятник на часах.

Свет моргнул, замерцал. Темнота дразнила, угрожая напасть.

Хриплый шепот возрастал из-за двери, звук, похожий на треск сухих листьев в огне.

Сначала он был низким. Таким низким, что Изобель не была уверена, что звук был, или слышала ли она его вообще. Но потом голоса стали более ясными, шипя сквозь щель в нижней части двери. Что-то рассмеялось. Быстрая тень заметалась, как зверь.

Изобель схватила его за рукав.

— Что это?

Он осторожно выступил вперед, встав перед ней.

— Они нашли нас.

Дверная ручка затрещала.

Изобель смотрела на дрожащий стул, придерживающий дверь. Что-то ударило с силой, сотрясая дверь, и она подпрыгнула от неожиданности, взвизгнув.

Весь шепот сразу стих. Дверь замерла.

Неяркий свет, белый и кристально чистый, какой она видела в лесах, появился в одно мгновение внизу. Он медленно передвигался по трещинам, назад и вперед, как будто пробовал, пробраться ли ему внутрь.

Был звук с другой стороны, как будто марлевая ткань скользит по деревянной внешней двери, и Изобель боролась с желанием кричать. Тогда белый свет погас.

Тишина. Только звук их дыхания. А затем новый звук. Тихий и далекий.

Музыка.

— Ты слышишь это? — прошептала она, все еще прижимаясь к нему. Мелодия становилась громче. Одни инструмент, одна нота, она старалась соединить это в одно целое, пока, наконец, не поймет, что именно она услышала. Оркестр?

— Не слушай, — сказал он, его голос надломился. — Представь, что это нереально.

Музыка становилась устойчивее, тверже, и это были реальные струнные инструменты, вздыхающие в закрученном вальсе. Звук барабанных тарелок акцентировал изменение в мелодии. Вальс стал еще громче, в отличие от оглушительной, ломающей готической музыки. Это не могла быть другая группа, не так ли? Там не было никакой возможности. Она не услышала гитар. Нет вокала.

Новые голоса проникали из-за двери, отличающиеся от шепота, что они слышали за мгновение до этого. Эти голоса были более существенными, более живыми, звук реальных людей, смеющихся, говорящих и кричащих. Голоса неуклонно росли, сопровождаясь теперь тонким звоном посуды. Больше и больше голосов подхватили, по одному с каждой секундой, пока они не слились в единодушный, живой гул. Несмотря на легкий смех, вибрации, закрученную мелодию, Изобель сильнее цеплялась за куртку Ворена. Это не имело никакого смысла. Все это чувствовалось… неправильно.

— Кто там? — спросила она. — Что происходит?

— Изобель, послушай меня, — сказал он, повернувшись к ней. Ее взгляд оторвался от двери, и она посмотрела в его глаза, когда он заговорил.

— Найди дорогу в чащи. Когда ты будешь там, найди дверь. Ты поймешь, когда увидишь ее. Иди туда и не жди меня. Не верь всему, что видишь.

— Что? Но... Я… я... не понимаю.

Он встряхнул ее:

— Обещай мне!

— Ворен, я…

Ее голос застрял в горле, тишина захватывала, пока она смотрела, как его зрачки расширяются, в центре их рос укол страха, поглощая зеленые ирисы его радужных оболочек, пока в них вообще ничего не осталось. Ничего, кроме двух черных дыр размером с монету.

Она снова почувствовала, что начинает дрожать. Она потянулась к нему, но внезапно остановилась, когда черно-фиолетовые облака чернил, как тысячи ползающих насекомых, зашуршали за его плечом. Темнота окружила его, уплотняясь, грозя завладеть им, как бесчисленные щупальца какого-то бесформенного приведения. Облака обвились вокруг его плеч и рук.