Ларисса Айон - Перерожденный грех (ЛП)

Она заколебалась, и на мгновение, он думал, что она скажет «да». Но затем ее глаза сверкнули, стальной блеск в них сказал, какой матерью она будет. Неистовой. Любящей.

— Я буду защищать своего ребенка ценой своей жизни. Вот почему я здесь. Вирус…

— А что с ним?

— Я боюсь. Ты знаешь, что происходит… у тебя есть связи внутри…

Он фыркнул.

— На случай если ты не заметила, я застрял в этой глухомани. Но я знаю, что вирус воздействует только на обращенных варгов, поэтому ты в безопасности. — По какой-то причине она не выглядела человеком, испытавшим облегчение. Все-таки она была больна от полученных ран и отравления серебром, а не зараженная «Лихорадкой Син». Он снова приложил ладонь к ее лбу, чертовски отлично зная, что лихорадка не ослабла. — Так вот почему ты здесь? Только по этой причине?

Она перевела взгляд на камин, безучастно уставившись в огонь.

— Когда Эгида узнала мой секрет, мне некуда было больше пойти.

— Тебе не следовало приходить сюда. — Это было по-уродски сказать такое, но с другой стороны он и был мудаком. С того дня, как он подвергся нападению оборотня, Люк заботился только о себе и плевал на всех остальных.

— Несомненно, это была ошибка. — Ее голос был таким тихим, что его почти что заглушал треск пламени.

— Да, была. — Он встал, бросил еще одно полено в огонь с немного большей силой, чем это было необходимо и искры с сердитым треском взметнулись вверх. — Последнее что мне нужно, так это заботиться о беременной женщине у которой на хвосте висят убийцы. В любом случае, как они узнали кем ты являешься? — Когда она не ответила, Люк повернулся. Ее глаза были закрыты, а дыхание ровным. Женщина снова потеряла сознание.

И Люк был в полнейшей заднице.

Они ехали в полной тишине порядка тридцати минут. Сначала Син была благодарна за молчание, пока в ее голове не закружили мысли, и она не осознала, в насколько серьезные ввязалась неприятности.

Лукас — слизняк, предатель и мудак. Син знала, что доверять ему нельзя, но надеялась, что он воспользуется хоть чуточкой своего значительного влияния, и сохранит большую часть ее наемников… без клятвы стать его парой.

И он оказался не прав. Она не ослабла. Каким бы ни было хорошим делом разделить бремя хозяина наемников, Син не могла ни с кем соединиться, особенно, не с таким членоголовым ублюдком как Лукас.

Проклятье. Она оказалась между собственными наемниками, которые желали ее голову на блюде, и офицерами Карстеровой тюрьмы, желающими заточить ее в клетку, от чего начала чувствовать себя оленем в сезон охоты.

Поэтому, когда ее мобильник начал не переставая звонить — приходили звонки и сообщения от Лора, Призрака, Тени и даже одно от Фантома — у нее окончательно сдали нервы и Син вырубила телефон.

— Они беспокоятся о тебе. — Кон бросил взгляд на ее Блэкберри. — Ты должна ответить.

— Я не нуждаюсь в их беспокойстве.

Его ответ оказался резким.

— Эгоистка?

Ладно, да, она эгоистка. С того дня, как они с Лором прошли через изменение, после которого у них появились татуировки, неконтролируемые сексуальные потребности и способности убийц, Син была вынуждена покинуть мир людей.

А это означало оставить мягкость, сострадание и любовь там, где они не будут причинять боль. Мир, в который ее втащил демон-работорговец спустя несколько дней после того, как Лор покинул ее, ожесточил Син и очень быстро.

Она век прожила среди демонов, кто дышал жестокостью словно воздухом и наращивание рубцовой ткани как физической, так и эмоциональной было единственной причиной, по которой она выжила.

А затем, тридцать лет назад, Син встретила Лора и его преданность сделала совсем маленькую трещину в ее щите.

И сейчас, причина, по которой она не отвечала братьям состояла не в том, что она не нуждалась в их заботе… хотя это было правдой. Она не отвечала, потому, что как бы сильно это ненавидела, но все же призналась самой себе, что беспокоилась о том, что Фантом и Призрак будут наказаны за оказанную ей помощь.

Но она не собиралась говорить об этом Кону. Озвучив происходящее вслух, она сделает это реальным с последующими жалостливыми, бесполезными фразами типа «Я сожалею» и «Все будет хорошо».

По коже побежали мурашки. Бабушка, растившая ее и Лора со дня их рождения, часто так говорила. «Все будет хорошо Синид. Твоя мама любит тебя. Она просто попала в неприятности вот и все». И «Все будет хорошо. Люди могут быть жестоки, но я всегда буду рядом».

Бабушка лгала. Мама не любила Син, бабушка не всегда будет рядом и все определенно не хорошо.

Радио в скорой запищало и напряженный голос Призрака пронзил тишину.

— Кон. Ответь.

Кон нажал кнопку на приборной панели.

— Риз. Мы в безопасности.

— Слава Богу! — Облегчение Призрака передалось по радио. — Не говори мне куда вы направляетесь, эта частота может прослушиваться. Син, держись подальше от всех мест, где ты когда-либо бывала.

— Да, так и сделаю. — Незнакомые искорки вины вспыхнули в ее животе, и она откашлялась. — Эй, э-э… ты и Фантом… я имею в виду… вы…

— Не беспокойся о нас, — заверил Призрак. — Просто доберитесь туда куда вы направляетесь, и мы поговорим позже. — Он отключился, снова оставив Син и Кона в напряженной тишине. На еще один чертов час.

Син провела это время глядя в окно на проезжающие машины, желая оказаться за рулем одной из них, направляясь на встречу судьбе, которую выбрала она сама вместо того, чтобы ехать с водителем на встречу той, которой она не желала и которая была выбрана высокомерным дампиром.

Высокомерного дампира, чьи мускулистые ноги сгибались, в то время как он выжимал педали газа и тормоза. Чьи большие бицепсы перекатывались и напрягались, когда он крутил рулем.

Широкие плечи заняли все водительское пространство и картинки того, как ее руки цепляются за них, в то время как Кон двигается между ее бедер, заполнили ее разум.

Она так остро реагировала на его присутствие, была так чувствительна к его теплу, его запаху, даже к звуку его дыхания, что не важно сколько раз бы не переводила взгляд на окружающий пейзаж, она обнаруживала, что ее глаза все равно возвращались к нему. Син почувствовала, как ее тело наклоняется к нему.

Он был такой занозой в заднице.

Когда наконец, пригород плавно перетек в пастбища и сельскохозяйственные угодья, Кон свернул с главной дороги на гравейку, вдоль которой вряд выстроились деревья.

— Я предполагаю, ты не часто ездишь на машине на работу? — размышляла Син.

— Меньше чем в четверти мили отсюда в лесу есть Хэррогейт, так что да, я не часто езжу. Двухчасовые ежедневные поездки на работу убили бы меня.

Под колесами машины скорой помощи похрустывал гравий еще где-то с пол мили, пока Кон не затормозил на подъездной дорожке старого, но ухоженного дома в стиле ранчо, стоявшего на против холма и спрятанного глубоко в лесу, который казалось был специально выращен чтобы скрывать его от посторонних глаз.