Кристина Золендз - Шрамы и песни (ЛП)

— И чего ты от меня ждешь, Леа? Подобно пещерному человеку наброситься на нее? Примчаться, схватить за волосы и утащить к себе в кровать?

— О, это так... мило...

— Леа! — закричал я. К этому моменту все в помещении прислушивались к нашему разговору, а Алекс сидел весь залитый содовой, с размазанным по лицу и футболке кетчупом.

— Слушай, Шейн. Мари только что рассказала ей, что той ночью, когда мы все нажрались в «Бузере», между вами ничего не было. — Это она про которую ночь? Потому что мы, вроде как, каждую ночь нажираемся в «Бузере». Сконцентрируйся, Шейн. Леа продолжила: — Ну не то чтобы я думала, что у вас с Мари что-то было, ты же не сунул бы свой член в пасть акуле...

— Леа, с Блисс у меня тоже ничего не было. Черт, Леа, да я ни с кем не спал с момента, как увидел Грейс. Я говорил ей это, но она мне не поверила. Она не доверяет мне.

— Вы оба, как бы сказать, словно пылаете, когда находитесь вместе, Шейн, и она чертовски боится, что ты попользуешься ей и оставишь ожоги. Она не знает, что ты — это ты, она думает, что ты — Шейн Макстон, ты должен ей все рассказать!

Ну конечно, она высказала все, что хотела, и отключилась. Опять. Да как Коннер с ней справляется?

Ну конечно, когда Алекс и я приехали в «Бузер», Грейс сидела у бара с Райаном, у которого текли слюни как у собаки в жару. У собаки, которую надо усыпить. Когда она повернула голову в мою сторону и, наконец, заметила меня, на ее лице мелькнула вина . Какого черта? Я почувствовал, как кровь отхлынула от лица и как раскаленная добела ярость охватила мое тело. Если я расскажу ей, что был когда-то тем ангелом, подтолкнет ли это ее к кому-то вроде Шейна? Как можно полюбить кого-то за то, кем он когда-то был?

Райан проследил за взглядом Грейс и нахмурился, глядя на меня. Милый друг. Вдруг мой мозг посетила замечательная мысль, что «Бузеру» требуется новый бармен, и да, я понимаю, насколько я жалок, но в тот момент я его возненавидел. И Райан, будто услышав мои мысли, отстранился от Грейс, вернулся за стойку, оставляя ее в одиночестве смотреть на меня.

Я провел по волосам и вышел за дверь, Алекс побрел следом за мной.

— Эй, ты как?

— Все просто супер, — ответил я ему.

Похлопав по плечу, он потянул меня к стене «Бузера».

— Итак, расскажи мне, каково это, — пробормотал он.

Я поднял голову, глядя на него, его зеленые глаза удивленно округлились.

— Каково что? — спросил я.

Алекс пожал плечами и прислонился к холодной кирпичной стене здания.

— Быть в нее влюбленным. — Он склонил голову набок, поднял брови и начал ждать ответа.

Я потер затылок и попытался избежать его взгляда.

— Чувак, заткнись.

Алекс скрестил руки, ожидая ответ, медленная улыбка растянулась на его лице. Его голос стал мягким.

— Я как бы серьезно, Шейн. Я никогда не испытывал того, что испытываешь ты, глядя на нее.

Я спрятал лицо в ладонях и обхватил ими себя за шею, глядя на него.

— Мне ничего не хотелось в этом мире так, как погрузиться в эту девушку. Я... У меня нет ни одной связной мысли, когда она рядом, я могу думать только о ней. — Я снова потер лицо. — Будто я вернулся к наркозависимости, все больше желая новую дозу в виде нее. Это хреново, Алекс. А она только и думает, что я долбанный придурок, который спит со всеми подряд и для которого она — очередная зарубка на спинке кровати. С тех пор как я увидел ее среди наших зрителей, я сразу же положил на нее глаз; я больше никогда ни о ком так часто не думал.

— Тогда я не понимаю, почему ты ушел и оставил ее в баре?

— Потому что, может быть, кто-то вроде Райана будет гораздо лучше, чем такой кусок дерьма, как я, — пробормотал я.

Он перестал улыбаться и закатил глаза.

— Ну ладно, Шейн. Что за хрень ты ел на обед? Самовлюбленный бургер, с картошкой, обеспокоенной чувством собственного достоинства, и запил хнык-хнык пивом? Ты говоришь как чокнутая девчонка.

У меня чуть глаза не вылетели из черепушки, так я заржал.

— Чувак, а дальше ты спросишь «не слишком ли жирная у тебя задница в этом платье» и «заставляет ли этот оттенок волос твои глаза сиять». Не позволяй Грейс проскользнуть сквозь твои пальцы всего лишь потому, что ты трусливый долбанный нытик, не такого Шейна Макстона я знаю. А если ты начнешь носить блестки и пользоваться блеском для губ, то вылетишь нахрен из группы. — Потом он дал мне подзатыльник и побрел обратно в бар. Придурок. Но придурок в хорошем смысле слова.

Я поплелся в бар вслед за Алексом. Конечно же, он прав. Я похож на ноющую девчонку. Грейс — моя, просто мне надо все ей рассказать.

Леа, Коннер и Такер сидели, беседуя за столиком, заставленным молочными коктейлями и недоеденными бургерами. Я тяжело плюхнулся на стул, пока Алекс бежал к бару за какой-то девушкой, на ходу пощупывая ее зад. Я посмотрел на Леа.

— Где Грейс?

— Ушла. Я думала, она пошла за одним идиотом, который, как я думала , милый как ангелочек, но на самом деле он просто тупой МЕРЗАВЕЦ, — выпалила Леа. Она раздраженно стучала пальцами по столу и ждала моего ответа. Когда я ничего не ответил, она подперла голову руками и наклонилась ко мне через стол, натянуто улыбаясь. — Моя ошибка в том, что я совершенно неверно поняла одного осла. Мне казалось, она ему небезразлична. Но оказывается, у него есть потайная личность, о которой он никому не хочет рассказывать. И называется эта личность «Супер Мерзавец».

Коннер присвистнул и осторожно обнял хмурящуюся Леа, чтобы предотвратить дальнейшие нападки на меня.

— Детка, тебе не изменить Шейна. Я не понимаю, почему ты так хочешь изменить мир, чертовски одержимая их парой. Ты живешь в каком-то романе. Просто отстань от них, пускай сами разбираются.

Ноздри Леа раздулись. Меня это чертовски напугало, поэтому даже представить не могу, насколько стало страшно Коннеру. Она перевела каменный взгляд своих карих глаз на Коннера и оскалила зубы. Пресвятая мать Всех Злобных Девушек!

— Я предпочитаю проигнорировать твое ослиное заявление, потому что, как ни странно, мне нравится, когда ты запихиваешь свой БИИП в мой БИИП , вертишь им там и потом суешь свой другой БИИП в мой другой БИИП , даря мне самые лучшие долбанные БИИПЫ в жизни. — Сделав огромный вдох, она продолжила тыкать пальцем ему в плечо. — И я не пытаюсь изменить мир, Коннер! О, и к твоему сведению, этот сраный мир НЕ изменится как минимум до тех пор, пока... — А вот эту часть она направила мне, вместе с нахмуренным взглядом и закатав рукава: — Пока люди не начнут говорить ПРАВДУ!

— Правду, — прошептали одновременно Коннер, Такер и я, закивав головами, ожидая продолжения истерического припадка мудрости. Ни один из нас не хотел оказаться первым засмеявшимся и лишившимся яиц.