Ева Никольская - Тайна подземелий

— Ну, а в чем тогда вопрос жизни и смерти? — снова вмещался в разговор Йен. — В выборе будущей профессии, что ли? — он явно над ней подтрунивал, но тина не замечала.

— В том, что этот… кот помоичный заявил, что никуда я из Стортхэма не уеду… — и обижено поджав губки, добавила, — без него. А до завтра еще и никуда не пойду. А я не хочу с ним! Он мне и тут достаточно крови выпил. Хочу в столицу, к Эйду, вот!

— А птица говор-р-рун хочет пить, — заявил объевшийся Кеша и выдал неожиданное: — Ик!

Мы все посмотрели на сидящее в просторной клетке существо. Паузу нарушил Керр, спросив:

— Это еще что за дрянь у вас вякает?

— Это Кеша! — взвилась уже знакомая с нашей «птичкой» Тинка. — Сам ты дрянь, Керр. Причем приставучая.

— Не я это начал, — мило улыбнулся ей норд.

— Ну, так имей мужество это закончить! — выделив предпоследнее слово, заявила Тинара и, скрестив на высоко вздымающейся от волнения груди руки, уставилась на него.

— Кешу нам подарили на годовщину свадьбы, — сказал Йен, насмешливо глядя на гостя.

— Что? — тот медленно моргнул, повернувшись к нам. — Сегодня?

— Угу, — подтвердил мой муж.

— Я болва-а-ан! — треснув себя ладонью по лбу, заявил Керр-сай. — Совсем закрутился с этими поставками кристаллов, — и бросив нам короткое: — Поздравляю! — решительно пересек комнату, закинул обалдевшую от такой наглости Тину к себе на плечо и понес ее на выход.

Очнувшаяся от удивления девчонка принялась колотить мужчину по спине, требуя вернуть ее на местно, но тот не реагировал.

— Куда ты меня тащишь, урод! — донеслось из коридора.

— Жениться!

— Ты же не хотел.

— Я не мог.

— Теперь смог, болван? Ну так я не хочу! У меня вся жизнь впереди, я поеду учи… — голос ее оборвался и мы втроем, считая Лааша, дружно метнулись к незапертой двери, чтобы посмотреть, чем на этот раз Керр заткнул мою сестру: кляпом или клейкой лентой? Все оказалось куда интерес-с-сней.

— Раньше восемнадцати разрешение на свадьбу не дам, — глядя на яростно целующуюся парочку, — проговорила я тихо.

— Правильно, — согласился со мной супруг. — Пусть пару месяцев подождут, глядишь, еще и передумают.

— Не передумают, — из груди моей вырвался обреченный вздох. — Этого давно следовало ждать. Странно, что Керр так долго терпел. На него не похоже.

— Он слово мне дал, — признался мой рыжий интриган.

— Это какое же? — повернувшись в его объятьях, чтобы посмотреть в глаза мужа, спросила я.

— На мальчишнике еще, — отчего-то смутился Йен. — Он тогда напился и проболтался, что девочки из рода Ирс — его слабость. А так как ты занята…

— И? — поторопила я замолчавшего норда.

— Я, пользуясь привилегиями жениха, потребовал от него обещание.

— Не распускать руки в отношении Тинки до нашей годовщины? — уточнила, с трудом сдерживая улыбку.

— Примерно так, — кивнул рыжеволосой головой мой тихушник.

— Мог бы и сказать, — пожурила его я.

— Так он же тоже… слово с меня взял! — горестно вздохнул муж. — О молчании.

— Птица говор-р-рун, конечно, отличается ангельским терпением, но очень хочется пить! — послышалось за спиной, и Лааш, скосив на меня глаза, доверительно так предложил:

— Лер, а давай ты подаришь мужу на годовщину жаркое из этой крылатой ящерицы?

— Нет, солнышко, — я хитро улыбнулась элементалю, — с готовкой на сегодня я закончила, но… — взглянула на Кешу, потом на продолжающих целоваться Керра с Тинкой, и уверенно произнесла: — Получат они мое разрешение. Хоть завтра! Но только с чешуйчатым подарком в придачу.

Пять лет спустя…

Я клала белые розы на каменную плиту. Одну, вторую, третью… ровно шесть! В глазах стояли слезы, но губы улыбались. Я была счастлива и в то же время грустила. Но боли больше не было, нет… одна лишь горькая радость от встречи, если так можно назвать визит на новгородское кладбище к ухоженной могилке, на памятнике которой изображено улыбающееся лицо моего отца. Не урода Брэд-риля, чтоб ему аукалось на том свете, а моего настоящего земного папы.

Идея с закрытием порталов на Землю казалась мне идеальной лишь поначалу. Но шли годы и тоска по дому становилось все сильнее. Я не хотела вернуться в свою прошлую жизнь, вовсе нет! Но мне очень хотелось проведать могилу единственного родного там человека. И в конечном итоге Кимозека (так и приклеилось к нему это прозвище, естественно, не без участия Лин) сдался и за несколько месяцев восстановил портал. Потом еще долго его тестировал, создавал подходящую базу для нашего визита домой, внедрял к людям человекоподобных фирсов и прочее-прочее-прочее…

И вот наконец заветный день настал! Мы втроем: я, Тинара и, собственно, химера отправились в кратковременное путешествие по памятным местам. Вернее, отправились мы с бывшей Марией, а Тинка банально села нам на хвост. Естественно была еще и охрана из четырех фирсов, но речь, в общем-то, не о них.

Одетые в черные закрытые платья, тонкие перчатки и шляпки с густой вуалью, закрывающей загримированные в нужный цвет лица, мы вышли летним днем на окраине города, сели в две ожидающие нас машины, и разъехались в разные стороны. Химера отправилась прогуляться в обществе парочки клонов по своим делам, а мы с Тинарой купили цветы и поехали на кладбище.

Моя уже пять лет как замужняя сестра была все таким же ребенком. Она вертела головой, прижималась носом к окнам, и без конца тараторила, расспрашивая меня о незнакомом мире. Если бы Керр знал, фиг бы она с нами пошла! Но его поездка к эйдану, на которого вот уже три года как работал единственный в Лэфандрии водный маг Таш, удачно совпала с нашей вылазкой и… Тинара, как Алиса в Стране Чудес, неожиданно оказалась в чужом мире. Роль же белого кролика в нашей сказке играл Кайр.

Кладбище нас встретило ярким солнцем и тишиной. А я ведь уже и забыла, каким жарким бывает новгородское лето. Людей в этот час было совсем мало, и по большей части рабочие, занимавшиеся установкой памятников и оградок. Идя по нужному ряду в поисках заросшей могилы, я заметила сидящую на скамье женщину с маленькой дочкой на руках и только пройдя мимо опомнилась.

— Ильва? — спросила, обернувшись.

Женщина вздрогнула и подняла на меня взгляд.

— Ильва? — прошептала Тинара, вцепившись в мою руку, как в спасательный круг.

Так мы и встретились. Неожиданно, случайно… нелепо даже! И теперь нынешняя Валерия Бродская, теребя косичку непоседливой падчерицы, которую любила как родную дочь, общалась с сестрой из прошлой жизни. А я общалась с папой. И пусть передо мной была всего лишь могильная плита с его портретом, пусть… Я все равно чувствовала, что он где-то рядом. В земле, воздухе… и в моем сердце.

— Знаешь, смахнув непрошенные слезы, улыбнулась я. — Мне так много хочется тебе рассказать… О моей жизни, о муже… он удивительный. О твоих внуках, хоть они и не совсем твоей крови. Но мальчик такой же жизнерадостный, каким всегда был ты, а девочка рассудительная и добрая — вся в папу. О новой большой семье, которая приняла меня в другом мире, и о планах на будущее… Но, наверное не стоит. Просто знай, что у меня все хорошо. А у тебя, так уж вышло, теперь две дочери. Я и она, — кивнула на скамью. — Да и внуков трое. А еще знай, что я никогда тебя не забывала и не забуду, папочка. Слышишь? Никогда! — Порыв ветра всколыхнул вуаль, на небе громыхнуло, и на белые розы упали первые капли дождя. А ведь совсем недавно светило солнце! — И я люблю тебя, — шепнула, размазывая по щекам соленую влагу.