Ольга Вереск - Сосуд (СИ)

Он стоял там, внизу, красивый как никогда, протягивая ко мне руку с брачным браслетом. Молча моля меня о согласии. Я шагнула еще ниже, ещё… и он не выдержал:

— Любимая, моя девочка!

Большего мне и не требовалось. Я бежала к нему, чтобы обнять, прижаться к родной груди и зарыдать с облегчением.

Но Айора всё решила иначе.

Вокруг любимого вдруг сгустилась тьма, уплотнилась и слегка развеялась, явив Нечто. Я видела, как Эверард выхватил меч. Как сражался с противником невидимым ни мне, ни жрецам.

Стальной клинок и чудовищные когти мелькали в призрачном сумраке. Затем словно плеть, молния рассекла грозовые тучи, и чернильный туман рассеялся, оставив растерзанное тело Эверарда лежать у подножия Храма и истекать кровью.

Меня перехватили в полушаге от него. Заломив руки, унесли в Храм. Я кричала, не переставая. Я просила ему помочь. Я молила Айору. Но я забыла, Богиня никогда не делится своим.

С того памятного дня, когда Эверард умирал на моих глазах, я не сказала ни слова, следуя обету молчания. Я хотела знать, жив ли он. Я надеялась…

Жрицей я так и не стала. Не возложила венок у ног статуи Айоры. Я отвергла привилегию быть выше других. Вне Закона. Позже, я узнала, что Лея, моя подруга, стала жрицей, а годы спустя и Оракулом. У неё дар — может разговорить любого, и убедить, что она его друг.

Через месяц отец провел ритуал и вздохнул с облегчением. Я стала Найрими, выйдя из скандала с минимальными потерями. Меня отдали в жены Брону, который некогда оказал отцу какую‑то услугу.

Спустя полгода или чуть больше, уже в Приграничье, пришла весточка от Леи: Эверард мертв. В его честь в столице воздвигнули памятник, хоть и на территории Академии. Служители Айоры не простили ему его выходки.

В тот же день у меня начались схватки. Преждевременно. И я произнесла своё первое слово, ибо в молчании уже не было смыла, прижимая к груди крохотное тельце моей дочери:

— Тиана! Моя девочка! Моё счастье! Его последний подарок!

Дом старосты. Продолжение.

— Вот, так Кьяра! Он полюбил меня и расплатился за это собственной жизнью! А я несчастна, хоть и Найрими… — горькие складки залегли у губ Тайи, вмиг состарив её на десяток лет. — Теперь ты меня понимаешь?

Я смотрю на неё, и осознаю, что все мы, женщины, — лишь куклы в руках у мужчин, дарованные им Айорой из прихоти, по случаю, а то и вопреки заслугам.

— Понимаю, Тайя, и я… не буду Кайрими Тэнэта! Но не потому, что не смогу делить любимого с сестрой, а потому, что он выбрал не меня! А ведь мог… до ритуала! И моя жизнь сложилась бы иначе, без этой постыдной метки!

Найрими отца подняла на меня полные слёз глаза и прошептала:

— Я буду молить всех богов о том, чтобы ты встретила того единственного, который выберет только тебя! И всегда будет выбирать!

Она обняла меня и зашептала на ухо, будто боясь, что нас смогут услышать:

— И еще, я помогу тебе! Ты станешь свободной настолько, насколько может стать свободной женщина в нашем мире! Я отдам тебе свой Дар!

Две недели пролетели так стремительно, что казались одним мгновением.

Тайя придумала план, как мне стать хозяйкой собственной жизни. Он был прост. Сначала мне нужно было найти Хозяина и стать его Кайрими. Затем, избавиться от Хозяина. О, нет, ничего преступного или греховного мы не замышляли. Ни явного убийства, ни несчастного случая, ни внезапной болезни с уклоном в мужское бессилие — ничего такого. Всё- таки Тайя — добрая женщина. Иногда. Я смотрела в её лицо и понимала, что недооценивала.

Мужество, с которым Найрими отца когда‑то приняла свою новую судьбу, терпение, с которым вошла в нашу с мамой жизнь, благожелательность и доброта к людям, так и не принявшим её, — всё это заставляло испытывать уважение. Да, именно уважение.

Последний вечер в Приграничье я провела в доме отца. Слава богине, он еще не вернулся.

— Итак, еще раз пройдемся по твоей легенде! — бодро начала разговор мачеха, накручивая свой золотисто — рыжий локон на палец. — Зачем ты направляешься в столицу?

— Скрываюсь от отца, чтобы не стать любовницей мужа моей сестры! — честно глядя в глаза Тайи, отчеканила я.

— Кьяра, хватит! Давай серьезней! — упрекнула меня женщина, пряча улыбку за чашкой чая. — Ну, так зачем?! Представь, что я купец, который берет тебя в обоз!

— Ладно! — выдохнула я и, набрав воздуха побольше, затараторила. — Дяденька, злая мачеха со свету сживает! Заберите меня с собой! Помогите, добрый господин, во имя Милостивой богини, не дайте сгинуть непорочной душе и… этому роскошному телу!

Под конец своей пламенной речи я огладила ладонями грудь и бедра, натянув ткань рубахи.

Таяй где‑то с минуту взирала на меня сурово, а потом не выдержала и прыснула от смеха.

— Кьярочка, увезти‑то он тебя увезет и даже охотно, только до Аркена ты не доедешь. Разве что только на спине! Вот такая вот штука — жизнь!

— Фу, гадость! — надула губки я, наигранно демонстрируя своё отношение к интимной стороне жизни и разговорам о ней. — Ах, вот вы какая!

— Какая? — улыбнулась мне моя наставница по будущей столичной жизни.

— Простая! — вывернулась я, разглаживая скатерть на столе, за которым мы и сидели. — Обо всём и так просто! А мы вот столичные дамы о таких штучках не разговариваем!

Я выразительно похлопала ресничками и демонстративно вздернула подбородок.

— Действительно, что это я! Штучки! — округлила глаза Тайя и, уже не сдерживаясь, открыто рассмеялась. — В разговорах с мужчинами тебе лучше молчать, Кьяра! И не называть их …ммм 'мужество' штучками! Честное слово!

Я в ответ только улыбнулась. Мне нравилось проводить вечера с Тайей. Иногда к нам присоединялась мама. И тогда мы болтали уже втроем. К сожалению ли, а может и к счастью, Тайя настояла на том, что Ти лучше не знать о наших планах.

— Почему? — спросила я её как‑то. — Ведь в каком‑то смысле это касается и её.

— Пойми, Кьяра, моя дочь — иная! — с грустью в голосе прошептала мне Тайя. — Иногда я боюсь, что через год или два у неё может открыться дар, и тогда я её больше не увижу. Оракул заберет Тиану в монастырь, чтобы готовить в услужение богини.

— Это со всеми одаренными бывает?!

— Да, Кьяра! Рождение в человеческих семьях дитя с даром, с зачатками магии столь редкое явление, что ребенок по сути уже и не принадлежит родителям, — пояснила мачеха, задумчиво выводя узоры на подоле платья. — Оракул видит. Она знает. Запомни Кьяра, богине всегда нужно только лучшее. Одаренные — это её сила, её уши, её глаза здесь, в нашем мире.

— Вот почему вы были за то, чтобы Тиана вышла за муж за Тэна!

— Отчасти это так, отчасти и от того, что она влюблена в него, а влюбленным свойственно творить глупости!