Молли Харпер - У хороших девочек нет клыков (ЛП)

Ладно, я не смогла. Потому что оказалась огромной трусихой.

- Мам, прямо сейчас я не готова бегать на свидания с кем бы то ни было, - сказал я, с силой прижимая пальцы к глазам. - И я не собираюсь переезжать обратно домой. Мне просто нужно какое-то время, чтобы сосредоточиться на поисках новой работы и решить, что делать дальше. Со мной все будет в порядке.

- Я же уже сказала, что ты будешь работать в магазине стеганых одеял вместе со мной, - продолжала настаивать она.

- Нет. Нет, и все тут.

Мамина нижняя губа задрожала, она вздохнула и уставилась в потолок. Ох, дерьмо. Она сделала то же самое, когда я объявила им, что собираюсь учиться в колледже за триста миль от дома и наконец-то перерезала эту удушающую «пуповину». В то Рождество я получила свой первый стеганый жилет. Остается лишь восхититься женщиной, умеющей мстить через изделия кустарного производства.

- А что не так с работой в магазине стеганых одеял?

- Ничего! – повысила я голос.

- У тебя есть планы получше? – требовательно спросила она.

- Нет, - пришлось сознаться. - Но я планирую не работать в магазине стеганых одеял.

В поисках поддержки я перевела взгляд на папу, но он с озадаченным выражением лица смотрел в окно.

- Тогда что это за важные новости? – наседала мама. - Ты сказала, что у тебя были важные новости.

Я лихорадочно искала путь к отступлению. К счастью, именно в тот момент папа заметил отсутствие Большой Берты.

- Джейни, а где твоя машина?

- О, она сломалась пару ночей назад, - ответила я чуть поспешно. – Сейчас она в мастерской «У Мерфи». В каком-то смысле, я именно поэтому и была так занята последние несколько дней.

Папа тщательно изучал мое лицо. Я внимательнейшим образом разглядывала лепнину на потолочных карнизах. Я никогда не умела лгать своему отцу. И сдавала саму себя прежде, чем кто-нибудь успел бы меня уличить. Однажды в колледже я покурила травку, а на следующее утро позвонила папе, чтобы сознаться, потому что мне было тошно от одной только мысли, что он мог узнать об этом как-то иначе. Выразив крайнее разочарование и заставив меня ощутить себя двух футов ростом, он обещал не рассказывать маме, потому что в ту же минуту она заставила бы меня бросить колледж, чтобы лечь на реабилитацию. Конечно, это не совсем здоровая динамика, но что имеем, то имеем.

Мне удалось утихомирить их обоих достаточно надолго, чтобы описать пост-Шенаниганскую поломку Большой Берты. Мама продолжила чихвостить отца из-за нерегулярного техобслуживания «этой старой груды металлолома». Перекрывая шум, я выдала сильно отредактированную версию той долгой ночной прогулки домой. Я решила опустить ту часть, где была застрелена и опознала пьяного охотника. Бад Макилрой не вызывал у меня симпатии. Но, в то же время, я не хотела, чтобы мои кузены, Дуайт и Оскар, до смерти избили его носком, полным батареек[18]. Это можно считать прощением?

Я старательно вырезала фрагмент «была превращена в вампира» из своего повествования. И снова отпраздновала труса. Сказала им, что мне нужно было зализать раны, нанесенные моей гордости, и просто не хотелось никого видеть. Что «залегла на дно» в одном тихом месте, чтобы прийти в себя. Технически, это не было ложью. За уши притянуто к правде, но все еще не ложь.

- Но ведь мы - твоя семья, - обиделась мама, так растягивая слово «семьяяяя», что у меня заныли клыки. Семееейные узы, в мамином понимании, оправдывали множество вещей, включая регистрацию меня на сайте знакомств без моего ведома и попытки проэпилировать мои брови воском, пока я сплю. - К кому же еще ты можешь обратиться, если не к собственной семье? Именно поэтому тебе нужно переехать к нам, Джейни. Кому-то следует позаботиться о тебе.

- Мне двадцать семь! – закричала я. - Я могу о себе позаботиться! Мне не нужно, чтобы ты складывала мое белье после стирки, а по утрам заливала мне хлопья молоком.

Джетти появилась слева от меня и прошептала:

- Я могу стянуть ключи от их машины, тыковка, только скажи.

- Ты думаешь, я хочу помешать им уехать? – шепнул я в ответ.

- С кем ты говоришь? – требовательно спросила мама, поворачиваясь к отцу. - Джон, она разговаривает сама с собой.

- Я не.. – начала было я, но тут же пересмотрела разумность нового знакомства родителей и моей дорогой, почившей тети Джетти, которая, в общем-то, никогда не питала особой любви к моей матери. - Да. Да, я разговариваю сама с собой.

- Ты не хочешь даже задуматься о возвращении домой? – спросила мама.

- Мама, ты же помнишь, на что это было похоже, когда я жила дома. Думаю, что один из нас сошел бы с ума, - сказал я. - И сомневаюсь, что это будешь ты.

- Ну, знаешь, если ты собираешься продолжать в том же духе, то я не намерена стоять здесь и выслушивать оскорбления. - Мама выдала свой коронный «Тебя не волнует, как сильно я за тебя переживаю» вздох мученика, чопорным жестом зажала сумочку подмышкой и направилась к двери. - Джон?

Папа метнул в меня изумленный взгляд и поднялся.

- До скорого, солнышко.

- Пока, пап. - Я поцеловал его в щеку. - Люблю тебя.

Отец сжал мою руку и подмигнул.

- Я тоже тебя люблю, тыковка.

- Джон! – крикнула мама, стоя на крыльце. Как только папа вышел, она просунула голову в дверной проем. – Поставь пирог в духовку разогреваться при трехстах пятидесяти градусах минут на тридцать. – После чего исчезла, оставив нас с Джетти изумленно таращиться ей вслед.

Я плюхнулась на кушетку.

- Меня удочерили, ведь правда? Или, может быть, у папы был какой-нибудь жаркий роман с блистательным, но здравомыслящим профессором гуманитарных наук. Я стала результатом их страсти, и отец вынудил маму воспитать его побочного ребенка как ее собственного?

- Нет, - возразила Джетти, качая прозрачной головой. - Она - твоя мать. Я спрашивала. Плюс, ты действительно на нее немного похожа. Когда сердитесь, у вас обеих закладываются эти напряженные линии вокруг рта… Вот, вот как сейчас.

- Тебе повезло, что ты уже мертва, - проворчала я, запустив подушкой, которая пролетела прямо сквозь нее и отскочила от телевизора.

- Итак, ты им не сказала, - подытожила Джетти, когда я направилась в кухню, отчетливо шлепая босыми ногами по кафелю.

- Ничего-то мимо тебя не проходит, – буркнула я, снимая алюминиевую фольгу с маминого пирога. – Я просто не смогла. Ты видел выражение их лиц? Они уже переживают из-за «безработной незамужней дочери, живущей в одиночестве». Не думаю, что хочу добавить «мертвой», и «пьющей кровь» к этому перечню прямо сейчас.

- Ты должна сказать им, Джейни, - произнесла Джетти более строгим тоном, чем тот, которым говорила со мной обычно. – «Вы в курсе, что Джейн - вампир?» - не то, что твоим родителям хотелось бы услышать сидя в «Кофетерии».