Александр Климай - Наташа

— Аллей, неужели ты не замечаешь, как изменился ты, как упал в глазах окружающих тебя? Ты не видишь, что творится вокруг, обижаешь высокопоставленных сановников своим невниманием даже на торжественных приемах, пренебрегаешь своими обязанностями ради какой-то царевны не существующей для Египта страны!

— О чем ты говоришь?

— Ты мало уделяешь времени людям, достойным тебя, совсем не посещаешь пиры и развлечения, забыл о том, что знатные люди, аристократы желают чаще видеть тебя. А ты избегаешь их общества, спеша к своей ненаглядной. Но не забудь, тебе, как будущему фараону, очень пригодится поддержка этих людей!

— То, что мне делать и как мне быть, я сам решу! Я — наследник престола, и никто не посмеет мне перечить! А ты, Митран, помни, что ты — только жрица, и не стой у меня на пути! Сокрушу!

Услышав эти слова, Митран злобно зашипела и, подняв лежащий у ног хитон, вызывающе потянулась, на мгновение прижавшись к Аллею полной грудью:

— Ну что ж, милый, ты еще вспомнишь наш разговор и пожалеешь, что обидел меня! Ты сам позовешь меня! И помни — я тебя хотела, и я тебя предупреждала! — и, язвительно засмеявшись, она швырнула легкую ткань хитона прямо в лицо оторопевшему наследнику.

Ее гибкое матово блестящее тело скользнуло в сторону и исчезло в узкой потайной двери, которая через секунду встала на место и тут же слилась с разрисованной причудливым орнаментом стеной.

Утром следующего дня Аллей, отдохнув за ночь и обдумав предстоящий разговор с отцом, явился к нему, представив отчет о своей поездке в соседний ном Аа. По велению фараона он познакомился с ведением хозяйства и управлением области.

Рассказав о своих впечатлениях, Аллей вдруг услышал от отца упреки в том, о чем вчера так недвусмысленно намекала Митран. Пентсуфр получил несколько донесений от номархов, в которых наместники живописали ему о краткосрочном визите наследника и выражали свои многочисленные сожаления по поводу очень быстрого его отъезда и вскользь недоумевали по поводу нежелания Аллея разделить с ними обильную трапезу и участвовать в развлечениях.

— Отец! Разве, занимая пост наследника престола, я обязательно должен быть пройдохой и развратником? — выслушав эти претензии, вспылил Аллей. — Все мои заслуги состоят в том, что я досконально изучил жалобу на достойного номарха, в которой говорится о том, что он по нескольку месяцев не платит своим рабочим, лишая их крох, на которые те существуют. Или второй случай, когда я, проверяя документы, раскрыл настоящий грабеж государственной казны со стороны другого, не менее достойного номарха. И это, разумеется, вызывает их справедливое негодование!

— Сын мой, — вздохнул фараон, — к твоим достоинствам да еще немного бы хитрости… Ведь так живут вся наша блестящая аристократия, все наши многоуважаемые наместники и высокопоставленные чиновники. Направляя тебя в эти поездки, я хотел приобщить тебя к жизни высшего общества. Изменения, произошедшие с тобой в паломничестве, порой выводят меня из равновесия. Во всех делах нужна трезвая голова, и суметь найти золотую середину не каждому доступно, Прежде ты изматывал меня своими неисчислимыми похождениями и бесконечным пьянством, сейчас же удручаешь излишней серьезностью и стремлением к одиночеству.

— Отец, я не одинок!

— Вот об этом я и хочу с тобой поговорить…

— Ты несправедлив к Наталис!

— Сын мой, мне трудно принять правильное решение. Слишком уж много случилось того, что направлено против Наталис, а виной всему — ее инопланетное происхождение. А если это станет известно?

— Каким образом?

— Мало ли обстоятельств! Та же Митран! Или то, о чем мы сейчас и предположить не можем!

— Митран не догадается… И все же, отец, как изменились твои намерения!

— Изменяются время и условия, поэтому изменяемся и мы. К тому же положение наше заставляет решать иные задачи. Вот и тебе вновь предстоит дальнее путешествие: дорога тебе знакома — это отдаленный ном Хот, граничащий с Ниневией. Тревожные сообщения пришли оттуда — недовольные крестьяне бесчинствуют, требуя смещения наместника. Ты должен разобраться, ведь беспорядки в этом номе ослабляют наше влияние в Ниневии. Готовься к походу и выезжай как можно раньше. Твою подругу я приказал поселить в отдельном дворце, в том, что стоит на правом берегу Нила. Не беспокойся за нее, она там будет полной хозяйкой и в безопасности. Преданные ей жрицы будут ухаживать за ней. А во дворце будет меньше разговоров — меньше поводов для злых языков…

— Отец, ты бы мог укоротить их…

— Этого я пока не буду делать. Нам сейчас не нужно недовольство подданных. Наталис такая, как все, и эта ее исключительность вызывает у некоторых раздражение. А твое поведение и преданность ей неприятны многим — тем, кто будет поддерживать тебя, когда ты станешь фараоном. Не забывай — нам надо укрепить нашу династию, и меч в данном случае — менее приемлемое решение, хотя и о нем не нужно забывать…

Аллей вздохнул и промолчал, ему понятно было беспокойство фараона. Часто, лежа без сна и устремив глаза в звездное небо, он холодел от мысли о возможности полета через эту черную бездну пространства, а закрыв веки, неизменно видел перед собой розовую мглу с призывно пульсирующей, сияющей точкой вдали. Ощущение непередаваемого блаженства поднималось каждый раз в его душе, когда он оказывался наедине с любимой, предчувствие удивительных событий волновало его кровь. Но ему приходилось мириться с условностями жизни, делать вещи, которые были неинтересны и чужды ему, отрываться надолго от своей любимой для выполнения скучных для него поручений. Это вызывало раздражение и желание все бросить…

Роскошный дворец в Мемфисе, построенный на правом берегу Нила для одной из возлюбленных прежнего фараона, уже несколько месяцев пустовал. Потребовалось совсем немного времени, чтобы расторопные слуги привели его убранство в надлежащий вид, и к вечеру следующего дня в нем появилась новая хозяйка. От этого переезда Наталис не ждала ничего хорошего, а тут она еще узнала, что Аллей вновь вынужден покинуть ее. Угнетала безвыходность положения, и грусть часто находила свое прибежище в ее глазах. Здоровье восстановилось так быстро, что последствия травмы были уже почти незаметны. Она стала двигаться легко и свободно, но даже это сейчас мало радовало ее. Встретившись с Аллеем накануне его отъезда, Наталис нежно прильнула к его груди:

— Ты сегодня останешься со мной?

— Конечно, милая, я буду, как всегда, рядом, — он наклонился, чтобы поцеловать ее, но она спрятала от него лицо и тихо прошептала: — Я хочу, чтобы ты остался на всю ночь.

— Ну конечно же, я буду с тобой до рассвета.