Ирина Чернова - И аз воздам

Комната больше походила на кабинет, но особо таращиться по сторонам нельзя, раз это муж, то я должна знать его комнату, как облупленную, и особого интереса не выражать. Шкафы с книгами по обоим стенам с двух сторон, письменный стол посередине, массивное кресло за ним. На противоположной стене два больших арочных окна, между которыми в простенке тоже шкаф с книгами. Умный был, да? Справа проход, скрытый темной тяжелой занавеской, пожалуй, я туда тоже прогуляюсь для порядка. Решительный шаг в сторону темного прохода отдавался в пустой комнате легким эхом, но перед занавеской я со всего маху влепилась во что-то, больше всего напоминающее плотную мягкую резину, и оно отбросило меня назад. Потерев лоб, я протянула руку и она опять натолкнулась на незримое сопротивление. Преграда? Защита? От кого, от меня? Я ощупала площадь от низа до самого верха — эта защита занимала полностью весь арочный проем, не оставляя ни малейшей щели нигде. Раз нельзя, то и лезть не буду, надеюсь, там не припрятан рецепт вечной молодости, а то было бы обидно! Обернувшись, я увидела сползающую с лица мажордома улыбку. Это что значит, что он рад тому, что меня защита не пустила дальше? Ох, как непросто тут все!

Еще одна дверь из кабинета располагалась в стене слева, напротив защищенного прохода и туда я попала беспрепятственно. Обычная спальня, вон и тазик в углу, в альковчике, полураскрытые дверцы стенного шкафа с одеждой, смятое белье на кровати, еще одна неширокая дверь, через которую прямо в стены вплавились две длинные полосы. Если прикинуть по расстояниям, то это получается дверь в спальню Дайлерии.

— Не открывается, — согласился со мной мажордом, — со всей силы приложился, аж на дворе кролли визжали, как будто их режут. Сказал тогда, чтоб потом камнем заложили, да не успели мы, а потом и надобность отпала.

Попинав для порядка дверь, я убедилась, что открыть ее невозможно и пошла вокруг кровати. Такое впечатление, что хозяин как ушел последний раз, так больше и не возвращался. Неуютно тут, да и пыли уже полно… На полу лежала кучка пепла, поднявшаяся в воздух, когда я прошлась мимо и осевшая серой пылью. Жгли что-то? Кто, хозяин жег или Дайлерия? Бросив последний взгляд на неубранную комнату, я вышла в кабинет и только сейчас обратила внимание на такую же кучку пепла, только потемнее. Присела, провела по ней пальцем и почувствовала легкий укус, как от наэлектризовавшейся синтетики. Вопросительно подняла взгляд на мажордома, требуя разъяснений.

— Не заходил сюда никто, как вы и приказывали, — начал оправдываться он, — с того самого дня, как вы уехали с хозяином, сюда ничья нога не ступала, окромя вашей. Вы по возвращении домой без меня сюда заходили, я в коридоре стоял. Вы же и сожгли все его портреты, даже тот, где вы с ним вместе стоите после храма, а жаль, вы там такая красавица, любо-дорого посмотреть было, да и господин Орвилл никогда уродом не был! Вы уж простите меня, госпожа Дайлерия, но негоже это было все его портреты уничтожать, хоть он и погиб… Посмотрели бы на него лишний раз, вспомнили бы хорошим словом, — он опасливо посмотрел на меня, ожидая запрета на разговор, но я боялась даже пошевелиться, чтобы он ни в коем случае не замолчал. — И вас ведь как любил, когда вы здесь поселились, ради вас был готов на все! И Эбери любил… зачем же вы так поступили с бедной девочкой? Ее ведь спасти можно было… — он сгорбился и смахнул со щеки побежавшую слезу. — Теперь вы одни совсем остались… ох, простите меня, госпожа Дайлерия, заговорился я совсем, забудьте, что я вам наговорил, прошу вас! — тон мажордома поменялся с искреннего и дружеского на угодливый. Несколько откровенных фраз, вырвавшихся у него в комнате хозяина, которого он вдруг вспомнил, не давали ему покоя и он всячески старался побольше говорить, чтобы загладить мое впечатление от услышанного.

— Пошли отсюда, — подтолкнула я мажордома к дверям, — и пришли сюда служанок. Убрать надо все, постель перестелить, вещи проветрить.

— Вы хотите… — мажордом уставился на меня с ужасом и я недоуменно поморгала, протирая глаза от пыли. — Вы хотите… нет, госпожа Дайлерия, не надо его сюда селить! — он посмотрел на меня, но опять сник и сокрушенно покачал головой.

— Послушай, — начала я по возможности мягче, — я попросила только убрать комнату и перестелить постель. Там грязно, пыльно и плохо пахнет. Больше ни о чем речи не шло. Негоже, чтобы комната хозяина выглядела, как помойка, даже если он погиб. Жалко, что нет его портретов, я… видимо была в большом горе, что уничтожила их.

Мажордом вылупил глаза так, что они чуть не выпали у него из орбит и уже открыл рот, чтобы возразить, но захлопнул его и только кивнул, соглашаясь с указаниями. А как бы мне хотелось, чтобы он хоть что-то возразил!

В коридоре он вопросительно посмотрел на меня и я пожелала отправиться на улицу дабы посмотреть на свое временное жилище снаружи. После посещения второго этажа мне совершенно расхотелось открывать запертые двери внутри дома. Мы спустились по уже знакомой широкой лестнице вниз, торжественно прошествовали через большой зал с камином и креслами, миновали темные занавеси в арочном проходе, поддернутые кверху и через распахнутые двустворчатые широкие двери вышли на крыльцо. Ну вот, можно и осмотреться, что это мы тут имеем!

Справа от угла дома, заканчивающегося метрах в двадцати, шел невысокий каменный забор с черепичной красной крышей вдоль него по другую сторону. Сам заборчик был не больше двух метров высотой, чистенький и даже как будто побеленный, хотя я напряглась и разглядела, что он сложен из светлого камня, нарезанного аккуратными блоками. Метров через пятьдесят в нем была выложена арка с воротами темного дерева, над которой виднелась башенка с круглой черепичной крышей. За аркой забор продолжался до угрюмого одноэтажного строения из темно-серых камней, совершенно не вписывающегося в окружающую обстановку. Между прочим, на крошечных окнах этого строения были решетки, а дверь даже с крыльца смотрелась массивно и мрачно. Прямо по курсу продолжалась такая же белая стена, только повыше, чем первая и арка в ней была побольше и башенка повыше, и ворота покруче. Судя по всему, это въезд из внешнего мира, а справа отделен хоздвор. Слева каменная стена была еще ниже, чем первая — от силы метр высотой, зато украшена всевозможными финтифлюшками и аккуратными столбиками, на каждом из которых торчали прозрачные многогранники, больше всего по аналогии напоминавшие светильники у меня дома. В стене было два прохода, обрамленных изящными каменными арками и закрытыми металлическими калитками с кучей цветов и каких-то голов. За стеной виднелись деревья, цветущие кустарники и слышались голоса, перекликавшиеся друг с другом. Сам двор был вымощен большими светлыми плитами камня, из которого были сделаны несколько скамеек и вазонов с цветами вдоль правой стены. Вообще весь вид говорил о множестве наемной рабочей силы и достатке хозяев. Вряд ли в саду копаются родственники этой самой Дайлерии, скорее всего — садовники и я поспешила проверить свое предположение.