Эбигейл Гиббс - Тени школы Кейбл

Данная книга — художественное произведение. Все персонажи, события и диалоги являются плодами воображения автора и не должны трактоваться как реальные. Любое сходство с реальными событиями либо людьми, ныне живущими или умершими, абсолютно случайно.

Эбигейл Гиббс родилась и выросла в Девоне, Англия. Сейчас она студентка-бакалавр Оксфордского университета по специальности английский язык. Это она считает своей профессиональной деятельностью, ведь мир взрослых у нее еще впереди. Являясь ярой сторонницей вегетарианства, Эбигейл Гиббс больше всего боится крови, что и побудило ее к написанию первого романа — «Ужин с вампиром». В возрасте пятнадцати лет она начала регулярно размещать в сети свои произведения под псевдонимом Canse12, а после трех лет интернет-славы решила, что пришло время завоевывать мир. Она разрывается между учебой, писательским трудом и семьей, прибегая к помощи кофе, чтобы все успевать.

Пожалуй, я всегда знала, что я не такая, как все;

что судьба моя давно определена и что однажды

мне предстоит сесть на холодный и твердый трон.

Символ меня самой. Божественности моего существа.

Божественности среди многих.

Ничего не понимая, я бежала по зеленой траве, выкрикивая ее имя на языке, который был для меня таким же знакомым, как тень здания из серого камня, лежавшая на пути. По моему лицу катились слезы, а я все взбиралась по ступенькам, различая чуть слышное бормотание за закрытыми дверями. Эти звуки походили на плеск ручья возле домика в лесу, ручья, вода в котором поднимается от зимних дождей. Словно протестуя, мои начищенные туфли на квадратных каблуках — как раз такие, в которых впору ходить в школу, — скрипнули, когда я распахнула двухстворчатые двери и в тысячный раз увидела все ту же сцену: сотни голов поворачиваются ко мне — и пустота. Запыхавшись, я ждала, что сон повторится снова, как это бывало всегда.

Но в эту ночь все было не так. Я не проснулась во влажной от пота постели с мокрыми щеками, но перенеслась в следующую сцену. На этот раз передо мной возвышалась высокая статуя, солнце играло на плитах тротуара, а в двух одинаковых фонтанах шумела вода. Сцены быстро сменялись, словно кто-то перематывал пленку. Будто завороженная я смотрела на людей в костюмах и туристов с фотоаппаратами, которые проносились из одного конца площади в другой. По серому, как неспокойный океан, небу проплывали облака. День медленно сменялся ночью, на колонне Нельсона зажглись огни, Трафальгарская площадь пустела. И вот на ней не осталось никого, кроме парочки голубей и одинокой девушки.

Пленка замедлилась, и в кадре оказалась девушка с обрамленным темными волосами лицом. Застегнутое лишь до половины длинное черное пальто не скрывало ни декольте, ни короткого черного платья, которое девушка то и дело одергивала. Она была не бледной, но и не загорелой. Но больше всего поражали глаза — подсвеченные экраном телефона фиолетовые глаза.

Убрав телефон в карман, девушка подошла к одной из длинных каменных скамеек, которые стояли под деревьями по периметру площади. Но, посидев всего минуту, встревоженно вскочила.

Сцена вдруг резко оборвалась и сменилась новой. Пятна темной, загустевающей красной жидкости на земле и в воде фонтанов, словно вино… Мне стало дурно от вида разбросанных тел, через шеи которых медленно вытекали жизнь и энергия, заполняя город, который я знала и любила, город, который у меня отняли…

Рывком вернулось сознание. Резко сев в кровати, я потянулась к будильнику. Удивительно, было всего начало второго.

Я вспотела и, тяжело дыша, крепко прижала к груди будильник, свет которого заливал пустую комнату. Но стоило морг­нуть, как я снова видела кровь, тела и фиолетовые глаза…

Застонав от выразительности этих картинок в голове, я взяла ручку и потянулась к календарю над кроватью, чтобы зачерк­нуть прошедший день и тем самым обозначить начало нового дня быстро пролетающих летних каникул: 31 июля.

— Вы только посмотрите, это же наша любимая затворница!

В мою сторону полетел фартук, который я поймала, развернула и завязала за спиной.

— Доброе утро, Нейтан.

— Ты слышала, Софи? — спросил он, поворачиваясь к одной из новых молоденьких официанток. Ее руки были заняты горой чистых белых тарелок, которые Нейтан, значительно превосходивший ее по возрасту, доставал из посудомоечной машины. — Утро у нас сегодня доброе. Как необычно!

Я внимательно смотрела на девушку, пытаясь понять, видела ли ее раньше или она просто была неотличима от всех остальных напудренных и одетых в облегающие джинсы сотрудников субботней смены.

— И с чего это вдруг я затворница? — спросила я, не сводя с нее глаз.

Она тоже посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, и на ее висках выступили капли пота. Пальцами она нервно барабанила по краю нижней тарелки. Когда же я обошла ее, чтобы взять стопку меню, она попятилась назад и завизжала. Тарелки выскользнули из ее рук и полетели на кафельный пол.

Значит, точно новенькая.

Я щелкнула пальцами, и тарелки замерли в воздухе, а потом медленно поплыли к столу. Не дожидаясь ее следующей реакции, я вышла из тесной кухни и направилась к двери Харбор-кафе, чтобы перевернуть табличку с надписью «Закрыто» на «Открыто». Был конец августа. Несмотря на раннее время, все больше туристов появлялось на дороге, ведущей от рабочей ­гавани к более престижному морскому вокзалу на пристани. Вдалеке рыболовецкие траулеры, распространяя запах рыбы, протискивались между причалами. Стекло не заглушало ни стука мачт, ни криков чаек, которые налетели в надежде ухватить свою долю дневного улова. Таким было обычное утро в суетливом рыбачьем городке Бриксем на юго-западе Англии.

Нейтан обогнул барную стойку и в несколько шагов пересек кафе, что было совсем несложно, учитывая его рост и долговязость. Извиняясь, он склонил голову набок.

— Перед твоим приходом она как раз говорила мне, что никогда не видела Сейдж — объяснил он вполголоса.

Я пожала плечами. Реакция девушки меня ничуть не удивила. За год моей работы в кафе постоянными сотрудниками оставались только шеф-повар Нейтан и я, остальные же старались держаться от меня подальше и вскоре увольнялись. Я же еще не потеряла своего места только потому, что начальница платила мне меньше положенного и знала, что это сойдет ей с рук. Я не собиралась устраивать по этому поводу скандал, прекрасно понимая, что никто другой в городе не возьмет меня на работу.