Алан Аюпов - Сад фонтанов

— Благодарю, — ответил я, и шагнул в купе. — Только будь так любезен, объясни, куда это мы едем?

Ответа не последовало. Дверь за мной тут же с тихим шорохом затворилась. Я осмотрелся. Справа над диваном тускло горел ночник. Его света хватало, чтобы не расшибить себе лоб обо что-нибудь острое и большое. Здесь же у входа были два выключателя. Я щёлкнул одним. Ночник погас. Тогда щёлкнул другим, но верхний свет не зажёгся. Приоткрылась дверь и в образовавшуюся щель просунулась физиономия проводника. Видно, он слышал довольно-таки звонкий щелчок, потому что произнёс в мою спину:

— После двадцати трёх верхний свет мы отключаем, — и глянув искоса на меня, спросил: — Чай пить будете?

— А что, чай ночью можно, а свет нельзя?

— Инструкция, — категорическим тоном сообщил он. — Так как насчёт чая?

— Не надо, — устало махнув рукой, отказался я.

— Ванна слева, — обрадовавшись, просветил меня студент.

— Какая ванна? — не понял я.

— Обыкновенная. Метр восемьдесят по стандарту, — протараторил он.

— Ладно, — отмахнулся я. — Спасибо. Только может, ты всё-таки скажешь, куда это мы едем, и когда тронемся?

— А мы уже давно едем, — удивившись чему-то, ответил парень, опять пропустив первую часть вопроса, и скрылся за дверью.

Я подошёл к окну и выглянул. Там было темно, но по мельтешению размазанных теней можно было предположить с большой уверенностью, что мы не стоим на месте. Странно, однако стука колёс не было слышно и вообще никаких звуков сопровождающих движение не было. Я настолько устал от этих приключений, что решил сначала немного поспать, а затем на свежую голову попробовать разобраться с происходящим, или, если повезёт, выбраться из этой переделки.

Как ни странно, а ванна действительно была самая обыкновенная. И даже горячая вода была. Не знаю, бывает ли такое на самом деле или только во сне да вот в таких фантастических ситуациях, но мне эта идея понравилась. Я с превеликим удовольствием разоблачился и с наслаждением погрузил своё уставшее тело в горячую жидкость. Водные процедуры всегда расслабляют, поэтому, с огромной неохотой выбравшись из объятий соблазнительной стихии, кое-как добрался до постели и в полном блаженстве отдал должное морфею.

Шум вхолостую работающего усилителя давил на уши. Сорвав наушники с головы, швырнул на пол. И тут же проснулся. Первая мысль была: «Кажется, выбрался». Открыв глаза, зажмурился от яркого солнечного света. Рывком сел и разжмурился. Увы! Блажен, кто верует. Я сидел почти на вершине холма, а вокруг, насколько хватало глаз, была тундра. Да, да! Самая настоящая тундра! Это я мог сказать уверенно, так как некоторое время назад имел возможность видеть настоящую тундру. Внизу у подножья холма бежал ручеёк. Я снова лёг, и холм из зелёного стал голубым. Дело в том, что ягоды голубицы сверху из-под листочков видны не были, а снизу они становились видны, как на ладони. В детстве я любил проделывать такие штуки. То садился, то укладывался на землю и мир вокруг преображался. Он становился то зелёным, то голубым, как глубокая вода.

«Что делать?» — сверлило у меня в голове. Я поднялся и полез на вершину холма. Невдалеке виднелся террикон, А за ним проглядывали административные здания шахтоуправления. Значит, где-то там был посёлок или город. Что было делать? Я направился в ту сторону. Если кто-то думает, что по тундре легко ходить, то он очень сильно ошибается. Я проваливался почти по колени в мягкий, тёплый мох. По песку, по-моему, и то легче передвигаться. Часа через два, вымотавшись до потери пульса, добрался до ствола шахты. Тут уже начинались людские преобразования, и идти стало совсем легко. Немного передохнув, продолжил путь. Чтобы не обходить рельсы, где вагонетки подаются на-гора, попёр напрямую и чуть не поплатился за свою безалаберность. Из глубин земли неожиданно вылетел электровоз, груженный «породой». В последний момент мне всё-таки удалось увернуться от столкновения и спрыгнуть с рельс. Я кубарем скатился вниз с насыпи. Вдогонку неслись отборные ругательства машиниста. Наконец-то удалось услышать нормальную человеческую речь. Поднявшись, отряхнулся и, потирая ушибленные места, снова полез наверх. Да только не тут-то было. Вагонетки, достигшие нужной точки своего движения, автоматически начали переворачиваться, разгружаясь. Меня, как пушинку, смело снова вниз. Стараясь не попадать под разгрузку, поспешил убраться восвояси. Обойдя опасное место, выбрался наверх и оказался в административном дворе. Здесь было довольно многолюдно. Туда-сюда сновали мужики, бегали мальчишки, попадались и женщины, но довольно странные, со здоровенными брёвнами на плечах. Они аккуратно складывали эти брёвна в вагонетки, которые в свою очередь соединяли между собой, и получалось что-то вроде поезда.

— Ты что, мужик? Страдаешь клаустрофобией? Или ты впервые опускался в шахту? — Увесистый шлепок по спине с громовым басом привёл меня в чувство. — Али ты дрыхнешь на ходу?

Я обернулся. На меня сквозь чёрную маску угольной пыли смотрели весёлые глаза шахтёра. По всей видимости, он только что поднялся на свет божий из недр матушки земли.

— Да нет, — слегка осевшим голосом попытался ответить я. — В жизни никогда не был под землёй глубже метро.

— Так почему же ты такой замурзанный, как только что из штрека? — удивлённо спросила угольная маска.

— Просто я неосторожно попал под отвал породы, вот и всё.

— А-а… — неопределённо протянул шахтёр. — Тогда пошли-ка дорогой со мной в баньку. Не то ты не хуже трубочиста!

— Да ты сам на себя посмотри, — возразил я.

— Мне положено таким быть. Издержки профессии, понимаешь ли, а ты что? В породе золото искал или пласт угля нашёл?! — рассмеялся тот.

— Да я так… — попробовал уклониться я, но не нашёл ничего лучшего, чем пожать плечами.

— Ладно, пошли. — И он, повернувшись, направился к неказистому одноэтажному строению, прилепившемуся к длинному, трёхэтажному административному зданию.

Я последовал за ним. Мы вошли в огромный зал, по которому сновали голые мужики. Между ними крутилась женщина в замусоленном халате со шваброй и тряпкой, смывая следы только что вошедших. Слева под окнами стояли длиннющие скамейки во всю стену, а справа тянулась металлическая сетка, за которой находились ряды низеньких шкафчиков. В одном месте сетки не было, и в образовавшемся окне стояла ещё одна женщина. К ней то и дело подходили голыши и брали свёртки одежды. Мой провожатый пристроился на скамье и принялся разоблачаться. Покончив с этим нехитрым делом, он быстро и ловко свернул робу в аккуратный рулон и, подойдя к женщине в окне сетки, протянул ей. Она взяла свёрток и углубилась в свои владения, чтобы через минуту появиться с другим свёртком, но это не была верхняя одежда моего новоиспечённого товарища.