Дарья Кузнецова - Симфония для пяти струн (СИ)

— Ничего-ничего, надеюсь, это уже ненадолго, — весело отмахнулась я, сжимая охапку газет и радостно разглядывая друга.

Марат — мой сосед, живёт тут через два дома. Он старше меня на пару лет, но в детстве мы много играли вместе. Интересный собеседник и настоящий друг — что ещё нужно от человека? Это не говоря уж о том, что он очень симпатичный; волосы совсем белые, а глаза — карие, такие редко бывают.

— Ты переезжать что ли собралась? — он удивлённо вскинул брови. — Давай сюда свою охапку, что ты будешь всякие тяжести таскать!

— Да ладно, она не тяжёлая, — запротестовала я, вцепляясь крепче. Марат, естественно, не отступил и принялся отнимать у меня пачку макулатуры, щекоча для пущего эффекта.

— А ну отдай! — преувеличенно грозно сообщил он.

— Ай! Прекрати, щекотно же! — я принялась с визгом и хохотом выдираться, но друг сдаваться не собирался, отчаянно пытаясь сохранить серьёзное выражение лица.

— Ау! — я вздрогнула от неожиданности и опять огляделась. Впрочем, быстро сообразила, что голос знакомый.

— Ой, Карт, а я тут просто друга встретила! — обернулась я к входной двери и замерла на полуслове, против воли залюбовавшись. Сейчас, несмотря на совершенно человеческий облик, он был весьма откровенным воплощением себя-настоящего — замерший на пороге порыв штормового ветра. Я даже немного растерялась; кажется, Карт намеревался броситься мне на выручку, неправильно расценив мои крики. Он был в одних явно наспех натянутых штанах, босой, с голым торсом и мокрыми волосами. Хорошо, что не бросился, а предварительно окликнул! — Вот, знакомься, это…

— Мы знакомы, — почти в один голос сообщили мужчины. Я в совершенной растерянности переводила взгляд с помрачневшего и будто посеревшего лицом Марата на нахмуренного Карта и обратно. Аль соскользнул, — иначе не скажешь, это были уже не шаги, но ещё не дуновение ветра, — по ступеням и замер рядом со мной. Марат, всё ещё державший меня за плечо, торопливо отдёрнул руку, неотрывно следя за каждым движением следователя. Кажется, он его боялся. И я, несмотря ни на что, сейчас поддерживала старого друга в этой эмоции. По-моему, Аль едва сдерживался, чтобы не сорваться бурей, хотя, как утверждал ранее, теперь ему подобная потеря контроля не грозила.

Карт аккуратно, но очень настойчиво взял меня за плечо и задвинул себе за спину, и я не рискнула возражать, когда он в таком состоянии. Явно ведь неспроста.

— Ещё раз увижу тебя рядом с Ау, — тихо, с расстановкой и с явным усилием проталкивая хриплые звуки сквозь зубы, процедил синеглазый демон. Совершенно растерявшись и повинуясь наитию, я обхватила мужчину за пояс, прильнув к его мокрой спине и уткнувшись носом куда-то между лопаток. Напряжённые до почти каменного состояния мышцы под моими руками ощутимо расслабились, и я поняла, что шаг был правильный. С голосом Карт тоже справился, и продолжил нормально, хотя и с раздражением. — И я не буду искать доказательства. Я просто оторву тебе голову.

Я не видела лица друга — да и к лучшему, мне было перед ним ужасно стыдно, — но, судя по всему, он угрозе поверил. Я бы тоже поверила на его месте, потому что это была не угроза, а предупреждение. Наверное, именно поэтому я и не полезла под руку Карту в попытках отстоять Марата: никогда на моей памяти катраль так себя не вёл, и у него явно были на это веские причины. Наконец, живой ветер развернулся в моих руках, крепко, почти до боли, прижал.

— Ау! — с некоторым раздражением выдохнул он. — Ну, почему, почему к тебе вечно тянет всю мерзость! Откуда ты его вообще знаешь?

— Честно говоря, его я знаю значительно дольше, чем тебя, — облегчённо вздохнула я, чувствуя, что Аль почти успокоился. — Марат живёт здесь, неподалёку, и он действительно мой друг, с самого детства, мы выросли вместе. А что ты так на него взъелся? — живо поинтересовалась я, отстраняясь, чтобы заглянуть в синие глаза.

— Ты в курсе, чем он зарабатывает на жизнь? — с усталым вздохом уточнил гармоник.

— Никогда не интересовалась, — растерянно пожала плечами я. — Он последние годы много путешествует.

— Путешествует! — раздражённо фыркнул Аль. — Пойдём в дом, что на пороге стоять, — он присел на корточки, собирая брошенные мной бумаги. Я принялась помогать, и в четыре руки управились быстро.

— И что не так с Маратом? — я решительно продолжила разговор, плюхаясь на стул в кухне. Живой ветер привычно подпёр ближайшую тумбочку, скрестив на груди руки и строго разглядывая меня. Мне сразу стало очень неуютно, но я постаралась взять себя в руки: ещё не хватало без вины чувствовать себя виноватой. Наверное, у него это профессиональное, — вот так давить людям на психику.

— Всё не так, — пожал плечами Карт. — Он убийца.

— В каком смысле? — растерялась я.

— В прямом. Обыкновенный наёмный убийца. Убивает людей за деньги. Нет, пожалуй, я погорячился; он очень хороший убийца, потому что доказать ничего не получается.

— Так не бывает, — я нервно тряхнула головой. — Нельзя просто так убивать. И уж точно этого не может делать Марат! Он самый честный и самый благородный человек, которого я знаю, — нахмурившись, я пристально уставилась на Аля. — Ты, наверное, что-то путаешь! Ведь, если нет доказательств, может, это и правда не он?

— Доказательств нет достаточных для суда, — скривился следователь. — И вообще, тот факт, что он от меня отчаянно шарахнулся, не является достаточным доказательством?

Я вздохнула, поднялась со своего места и подошла к Карту, обнимая и искательно заглядывая в глаза. Мужчина явно пытался заставить себя быть строгим и несгибаемым, но через пару мгновений тоже вздохнул и, расцепив руки, прижал меня к себе.

— Знаешь, если бы ты вот так смотрел на меня, как на Марата, я бы тоже повела себя как преступница и поспешила сбежать, — хихикнула я.

— То есть?

— Ты выглядел очень… внушительно. Я бы даже сказала, жутко. Как будто сейчас сорвёшься и разорвёшь Марата в клочья вместе со всем городом, — честно пояснила я.

— Я, пожалуй, был к этому близок, когда, выбежав на твой крик, увидел… то, что увидел.

— Ты подумал, что он пытается меня убить? Я так и поняла.

— Какое там, — нервно хмыкнул он. — Одного взгляда на тебя хватило, чтобы понять, — никакая опасность тебе не угрожает.

— Тогда в чём дело? — опешила я, слегка отстраняясь.

— Ревность, — с крайне перекошенной физиономией — человеческая мимика оказалась неспособна одновременно отобразить растерянность, усмешку, раздражение, сарказм, смущение и ещё пяток эмоций, звеневших в его грозовой мелодии, — Карт пожал плечом. — Наблюдать, как тебя кто-то обнимает, и при этом ты буквально светишься от счастья, оказывается, крайне неприятно, — мужчина вздохнул. — Я на это обратил внимание, ещё когда ты с Айком любезничала, а сейчас…